Новые подробности трагедии

С тех пор, как в Иркутске произошла авиакатастрофа с аэробусом А-310 авиакомпании «Сибирь», минули месяцы. Прошли похороны, президент объявил 10 июля Днём траура, мэр Иркутска Владимир Якубовский пообещал оказать семьям погибших материальную помощь… 

Примерно пятидесяти пассажирам из двухсот чудом удалось спастись. Среди них – шестнадцатилетняя Ксения Некрасова. Она рассказала многое из того, о чём умолчала пресса. 

— Ксюш, напомни, пожалуйста, как произошла катастрофа. 

— Самолёт шёл на посадку. И вдруг снова начал набирать скорость. Взлетно-посадочная полоса закончилась, нас стало страшно трясти. Мы зацепились крылом и врезались в забор, оказавшись над землёй на высоте примерно третьего этажа. Начался пожар, вызвавший дикую панику. 

Люди сгорали живьём, задыхались от угарного газа. У одних пылала одежда, у других загорались лицо и волосы. Недавно ещё это был твой сосед по креслу, с кем ты всю дорогу перекидывался фразами, а сейчас он в мучениях умирает. Бортпроводник Андрей Дьяконов открыл дверь, через которую люди начали выпрыгивать на землю, хотя сам спастись не сумел. Те, кто давали себе пару минут на раздумья, не выжили. Папа подарил мне вторую жизнь: подтолкнул меня, и я упала на гравированную дорожку. Открыла глаза и увидела, что с неба падают люди. Кто-то удачно, для кого-то эти же удары оказались смертельными. 

— Кто-то предполагал, что аэробус неисправен? 

— Не предполагали, а с самого начала знали! Ведь экипаж должен был лететь московский. Команда знала о технических проблемах и наотрез отказалась садиться в самолёт. Тогда вызвали иркутский экипаж. Они тоже были против того, чтобы лететь. Но им пригрозили увольнением. Я видела, как перед полётом некоторые бортпроводники звонили жёнам и прощались с ними. 

— Администрация Иркутска обещала оплатить все затраты по захоронению погибших граждан, а также выдать пострадавшим денежную компенсацию. 

— Да, мы получили деньги, так что теперь я могу с уверенностью сказать, во сколько государство оценивает человеческую жизнь: 20 тысяч. рублей. 

— Как тебя изменили эти события? 

— У меня развилась клаустрофобия. Я боюсь лифтов, боюсь слышать звук закрывающихся дверей. Мне проще подняться на пятнадцатый этаж по чёрной лестнице, чем зайти в маленький тесный лифт. Перед тем, как спуститься в метро, я пью валерьянку: мне постоянно кажется, что у поезда вот-вот откажут тормоза. Когда я буду возвращаться с учёбы к себе домой, в Иркутск, то выберу 70-80 часов тряски в поезде, нежели 5 часов в самолёте. Ещё я начала верить в судьбу. 

Что касается судьбы авиакомпании «Сибирь», то её самолёты продолжают совершать разнообразные рейсы. «Сибирь» отрицает информацию о том, что о неисправности самолёта было известно заранее. 

Маша ФРИМЕР