Всё меньше оригинальных плакатов. Всё больше партийных знамён. Стражи порядка тщательнее осматривали сумки, выворачивали карманы. От злости в глазах и тех, и других было тошно.

«Малая родина, где ты? – говорил рядом со мной старик.

Вокруг ходил мужчина с длинными палками в форме буквы «Г». На конце подвешена верёвка, на которой болтался жёлтый удав. Тело змеи было проколото флажками с надписями: « livejournal », « twitter », « facebook » и «До///дь».

— А что это всё значит? – поинтересовалась я.

— Удав – это Путин, — обрадованно начал разъяснять автор. – На его шее петля. Я просто действительно верю, что ему скоро конец. А это (указывает на флажки ) те средства массовой информации, которые смогут помочь нам.

— Из СМИ только Дождь сможет помочь?

— Я взял только телеканалы. Про газеты точно сказать не могу. А так, только Дождь.

Длинная колонна националистов продвигалась к сцене. Трепетали их флаги, бойкие голоса скандировали «России Русскую Власть!» Один молодой человек в длинном шарфе с национальными эмблемами остановил всю колонну и крикнул: «Хватит это терпеть!» Вся колонна развернулась за ним. Огромный флаг накрыл их головы и вся эта толпа направилась в обратную сторону стройным шествием. Лозунги ещё долго эхом отдавались на Новом Арбате. И всего осталось 2-3 националистических флага. Больше они не приходили.

Со сцены доносится:

— Полицейские подсчитали (смех), что нас всего 5 тысяч человек. Ведь нас же 25 тысяч. Правда?

«Да» — вяло кричит толпа. Кто бы не выходил, кто бы не пытался расшевелить её и заставить скандировать лозунги, как на Болотной или проспекте Сахарова, ни у кого это не получалось. На сцену вышел Удальцов и больше всех старался освежить настроение людей.

— Да никто, бля*ть, не орёт! – толкается мужчина возле меня. Дальше пошёл диалог толпы и Удальцова:

— … власть затряслась. Она уже давно боится нас…

— А в понедельник были крупные задержания!

— … мы выйдем в марте…

— Хм надеется на миллион человек.

Кто смеялся, а кто сидел с безразличным взглядом. Одни и теже слова только угнетали. У витрин стояла молодая пара и двое детей. «Фотографируйте, фотографируйте, — кричал мужчина. – Родная, мы попадём в историю!»

Становилось тесно. Два потока сошлись. Кто-то уходил с митинга, а кто-то только продирался сквозь лес курток к сцене. «За мигалкой, ребят!» — крикнул кто-то в толпе. И впереди меня появился отряд полицейских. Они шли стройной вереницей друг за другом. Я вклинилась и, уцепившись за куртку молодого полицая, выходила из толпы.

— Иди, расскажи своему начальству, мудак! – кричал кто-то в толпе. Полицейских толкали, оскорбляли, ненавидели. А они всё шли стройной вереницей, увлекая меня за собой.

На протяжении всего пути, чтобы люди не создавали давку у сцены, организаторы поставили большие телеэкраны и колонки. Местами можно было продохнуть на свободных участках, а не вариться в единой каше. Всё было прекрасно слышно, но вот… проходя по Новому Арбату несколько дней назад, я не слышала такой громкой музыки. В этот раз она была и хорошо заглушала выступление участников митинга.

— А Собчак будет? — хитро улыбнувшись, спросил молодой человек в красной шапке.

— Она уже была, — ответил его приятель.

— Бли-и-ин. Я расстроился!

А Удальцов всё продолжал говорить. Он призывал не бояться, выходить. Каждую субботу встречаться без предупреждения властей на Пушкинской площади.

— Это откровенная чушь, — ругался рядом со мной мужчина.

-А что ты предлагаешь, — налетел на него другой, харкаясь слюной.- Молчать и терпеть Путина? А что им ещё говорить?

— Надо предлагать, нужно действовать!

— Эх, никто не будет это делать… — отвернувшись, пробурчал второй.

Настроения в толпе накаляются. Лозунг «За честные выборы» уже не актуален и никого не вдохновлет. Митинг стал привычкой, а может, даже модой. Если ты не на митинге, значит небя нет!

— Провокатор грёбаный! Сколько тебе Путин заплатил? – последние кинутые в лицо Удальцова слова, правда он их так и не услышал.

С крыши туалета спрыгнул молодой человек лет 30. Растрёпанные мокрые волосы прилипли ко лбу. Шапка съехала, а на лице — ясная улыбка.

— Новую газету читаете? – спросила я, указывая на газетные листы.

— Да, я только «Новую» читаю и «Эхо Москвы» слушаю.

Молодой человек оказался программистом. Работал с айти-технологиями, программами и компьютерами. Хотя, ему бы книжки писать. Антон (именно так его звали) начал просвещать меня на тему власти:

— Когда выборы будут честные? Когда моя бабушка, которая была за Путина, войдёт в кухню и скажет: «Я ошибалась!» Старики ведь такие наивные. Они всегда во всё верят на слово, теперь и они сомневаются. А митинг – как двойка в дневнике. Это наказания власти. Я вот хочу, чтобы вернулось старое НТВ. Честное, чтобы свобода слова была. А что такое гражданское общество – это роды. – следуя за мной по пятам не унимался Антон. – Процесс уже не остановить. Они долгие, сильные, с кровью. Если их останавливать, они будут сильнее, а если долго останавливать, то мать может умереть!

Ускользнув от назойливого собеседника я прямиком попала в колонну «радужных». Им было веселее других. Стояли, улыбались, смеялись. Хорошо.

ГЕЙ №1: Ой, со мной все здороваются.

ГЕЙ №2: Ха-ха. Ты наш новый президент!

ГЕЙ №1: Я президент? А круто, чо!

И обняв друг друга, они продолжали глупо улыбаться, радуясь «удачной» шутке.

Митинг подошёл к концу. Люди постепенно стали расходиться по направлению к метро.

— Я одну треть жизни прожил при коммунизме, — заявил мужчина лет 50-ти. – Нам в 90-ые дали глотнуть. Теперь опять. Я не хочу ещё треть жизни прожить так.

— Добрались до власти, теперь их не выгонишь, — ответила молодая девушка.

— Да выгонишь, — грустно и явно лукаво произнёс он.

Возле сцены стояла бабушка с большим плакатом против Путина. Двое старичков-ветеранов, с погонами, лентами, орденами, медалями спорили рядом с ней.

— И когда я спрашиваю, — надрывисто кричит один из них. – Что такое честные выборы, мне рассказывают о процедуре. А ведь честные выборы – это равные условия.

Толпа рассеивалась. Среди оставшихся уже большую часть занимали журналисты. Я тоже направилась к метро. Мужчина позади умоляюще произнёс: «Вика, ну пойдём домой, хватит здесь сидеть. Пошли уже!» К моему удивлению, Викой оказался не человек, а маленький щенок. Она присела на асфальт, упиралась и не хотела идти. Мужчина отчаянно тянул поводок и пытался поднять малыша, но собака только ёрзала по асфальту попой.

Фото автора.