Отснят очередной «Национальный интерес». «Спасибо, все свободны!» — раздается по громкой связи команда режиссёра. Дмитрий Киселёв направляется в гримёрку. «Как ощущения?» — спрашиваю его, еле успевая за журналистом. «У меня после каждого эфира мокрая рубашка!» Войдя, сразу закуривает.

Дмитрий Киселёв – ведущий программ «Национальный интерес» и «Вести» на канале «Россия» — работает исключительно в прямом эфире. В следующем году он будет отмечать тридцать лет своей непрерывной телевизионной деятельности.

Больше сорока лет живёт в дачном посёлке в подмосковном городе Королёве, мечтает о встрече с инопланетянами и считает, что абсолютно счастлив.

— Дмитрий Константинович, почему вы предпочитаете жить за городом? 

— Потому что у меня нет квартиры в Москве. К тому же люблю природу.

— А как вы добираетесь на работу? 

— На автомобиле. А летом — на мотоцикле…

— Я знаю, что вы любите лошадей. Сейчас у себя их не держите? 

— Нет, сейчас лошадей не держу. У меня была травма колена – я занимался мотокроссом. Десять лет держал лошадей, а сейчас уже нет.

— Кто помогает вам составлять сценарии передач, выбирать гостей? 

— Сценарии пишу самостоятельно, собирать гостей мне помогает редактор по гостям Ирина Ильина, мы вместе обсуждаем, кого бы пригласить на ту или иную тему. Естественно, что советуюсь с руководством, потому что телевидение это коллективное творчество, это не самовыражение.

На создание одной передачи в основном уходит два дня. Я примерно пытаюсь представить, что ответят мои гости, и составляю вопросы так, чтобы выстроить всё логично и максимально раскрыть тему, чтобы не получилось, как в школьном сочинении – тема не раскрыта.

— А что нельзя обсуждать в «Национальном интересе»? 

— Таких тем нет.

— В чём лично для вас состоит смысл прямого эфира? 

— Это, во-первых, проще технологически и дешевле в производстве, и потом престижно делать программы именно в прямом эфире, в то время как говорят, что у нас что-то нельзя сказать или есть закрытые темы… У нас есть публика, которую я ни в чём не ограничиваю, кроме как в приличии, и все они будут говорить в прямом эфире.

— У вас есть какие-то свои тайные знаки, с помощью которых вы общаетесь с гостями или организаторами программы во время эфира? 

— Это обычный человеческий язык жестов. Люди понимают, когда предлагаю им высказаться, или когда чувствую, что время уже немножко затянуто, и тогда могу, например, естественно развести руками, мол, уже пора закругляться, просто для того, чтобы сохранить ритм программы.

— Самая нелепая ситуация, произошедшая в вашей практике во время прямого эфира? 

— Ну, честно говоря, у меня не было нелепых ситуаций. Не могу вспомнить такую ситуацию, потому что каждый прямой эфир тщательно готовится. Это как полёт в космос, он должен быть тщательно подготовлен. А нелепые ситуации… Ну, бывают, когда задают какой-нибудь бессодержательный вопрос, либо когда вопрос превращается в некую лекцию непонятно о чём.

— Раньше программа «Национальный интерес» выходила на каналах REN-TV, ТНТ, ТВЦ. Почему программа сменила так много каналов и, в конце концов, оказалась на «России»? 

— Ну, это нормально. Я тоже кочевал по разным каналам. С начала 90-х мы находимся на телевизионном рынке, и каналы и ведущие выбирают, что им всем ближе. Эта программа родилась на REN-TV, естественно, тогда канал стремился стать каналом для интеллигенции, тогда он именно так позиционировал себя. А сейчас REN-TV позиционирует себя иначе, и, следовательно, такие программы переходят туда, где они востребованы.

— А что вам больше нравится вести: «Национальный интерес» или программу «Вести»? 

— Мне кажется, это взаимодополняющие проекты – и то и другое очень ценно и важно, и я отношусь к ним с ответственностью и даже с неким спортивным азартом, потому что это совершенно непохожие форматы.

— Несколько лет назад вы организовали в Коктебеле джазовый фестиваль. Почему такое пришло в голову? Любите джаз? 

— Да, мне нравится джаз. В этом году будет пятый фестиваль, он начнётся 21 сентября. Это крупнейший джазовый фестиваль.

— А как вы отдыхаете? 

— Я предпочитаю отдыхать на природе, а не в городе, я никогда не хожу по ночным клубам и казино, не играю в карты, в азартные игры. Мне просто это не интересно. У меня есть надувная резиновая лодка с мощным мотором, я люблю плавать. Ещё у меня есть лицензия на глубоководное погружение. В Красном море, Чёрном… Вообще мне очень нравится в Крыму.

— У вас была своя собственная телекомпания «Перспективные телевизионные форматы». Какова сейчас её судьба? 

— Это было очень давно, лет, наверное, двенадцать назад. Тогда у всех были свои компании, вот и я занимался производством телевизионных программ. Сейчас у меня нет этой компании, она закрыта. Сейчас не занимаюсь телевизионным бизнесом, а работаю в государственной компании. Я – чистый журналист и телевизионный ведущий, а не бизнесмен.

— Вы пять лет проработали на украинском телевидении. Чем отличается украинская журналистика от российской? 

— Российская журналистика более содержательная и более квалифицированная, и она более гражданственна. У российской журналистики другое понимание свободы слова. На Украине свобода слова – это самовыражение, а в России свобода слова – это право общества получить информацию и узнать, что происходит, и журналист обязан её предоставить.

— За время своей работы на телевидении вы создали столько интересных программ, как, например, «Окно в Европу», «Свобода слова» на Украине… Есть ли у вас сейчас какие-то новые идеи, проекты? 

— Да, у меня есть проект. Совершенно не собираюсь на этом останавливаться. Но пока некий период стабильности я считаю достаточно плодотворным.

У меня цель жизни — постоянно делать новые форматы и новые передачи. Мировой опыт говорит о том, что человек может тридцать лет вести программу, и это будет достаточно успешно. Такой опыт и примеры были и у нас, в Советском Союзе, например, Сенкевич – вошёл в книгу Гиннеса как самый «долгоиграющий» ведущий со своей передачей «Клуб путешественников».

— А какая ваша формула успеха? 

— Я спокойно отношусь к представлениям о собственных успехах, я просто работаю. И призываю к этому своих коллег. Надо внимательно готовиться к передаче, понимать, что ты делаешь, что ты говоришь, потому что слова имеют смысл.

— Кроме английского, французского и шведского, вы владеете такими довольно редкими иностранными языками, как исландский и норвежский. Где приходится их использовать? 

— Это остаётся таким инструментарием. Исландским владею не активно, просто перевёл несколько книжек. А норвежский: вёл передачу на Иновещании на норвежском языке десять лет, но сейчас работаю исключительно на русском, и мне это нравится.

— Давайте обратим взгляд в прошлое: вы помните, как пришли на телевидение? 

— Да, конечно. 9-го апреля 89-го года меня пригласил Эдуард Михайлович Сагалаев меня на работу в программу «Время». Я до этого работал на Иновещании, то есть в системе Гостелерадио СССР работаю с 78-го года. Я ответил, что да, пойду, но не редактором, а комментатором, потому что я был комментатором на Иновещании. Я был самым молодым комментатором Гостелерадио СССР — мне было двадцать четыре года. На ней обычно работали более зрелые люди, моложе сорока там никого не было.

Там была определённая иерархия, ритм. Ну и всё, я сделал там первый комментарий по ликвидации химического оружия, и Эдуард Михайлович, будучи главным редактором программы «Время», взял меня на эту работу. Через день я уехал в Тбилиси добровольцем, поскольку там уже назревал конфликт у дома правительства. Была трагедия 11-го апреля в Тбилиси, и оттуда был мой первый репортаж.

— В интервью с журналистом радио «Эхо Москвы» К. Лариной вы рассказывали какие-то фантастические вещи о космических послах, о связи с пришельцами… Вы это серьёзно? 

— Да, я это придумал, и пока это остаётся мечтой. Надо сделать программу, чтобы не искать лучи, а забрасывать в космос наши послания, чтобы земляне представили сами себя, кто как может. Идея в том, что приземляется звездолёт, оттуда вылезает некое существо, и вы объясняете кто вы. То есть, я, к примеру, майор советской армии. Он говорит: «А что это такое?» Или объясните инопланетянину, что такое «Я футболист клуба ЦСКА». Или, например, я — телевизионный ведущий. Он мне говорит: «А это что?» Надо рассказать о себе и таким образом рассказать о Земле. Думаю, что это был бы путь к самоидентификации каждого человека и общества в целом. Тогда нам было бы легче объяснить себя, наши понятия. Что мы понимаем под справедливостью, например, счастьем, любовью и так далее.

— А что для вас счастье? 

— Ну, это семья и работа. И ощущение себя членом растущего общества.

— Вы счастливы? 

— Да, абсолютно.

— Возвращаясь к проекту о космических послах, как вы считаете, он вообще реален? 

— Реален, если кто-то захочет его реализовать. Знаете, в архитектуре есть понятие «бумажная архитектура», когда архитектор делает сам для себя – склеивает из бумаги. Это склеенный проект мной самим для себя. И если есть желающие это сделать, то, наверное, это можно. 

Беседовала 
Наталья ЧАЙКОВА