Наука история — это не набор фактов, это система взглядов на исторические события и выводов из них. Школа журналистики имени Владимира Мезенцева предлагает своим студентам один из них, в лице Дмитрия Левчика — доктора исторических наук, журналиста, писателя и общественного деятеля. Это запись одной лишь одной лекции, разбитая на несколько частей. Другие лекции, которые выработают у вас особое историческое мышление, вы сможете послушать на занятиях в нашей школе при Центральном Доме журналиста города Москвы.

Солдаты и рабочие больны наивным крестьянским социализмом и больны стихийно. И царь этого не понимал. Начинается Первая мировая война.

Что такое Первая мировая война? Призывают мужика из Тульской губернии в армию. Он к деду:

“Дед, как там в армии”? 

Тот ему отвечает:

“Мы де с генералом Скобелевым (дед, допустим, участник войны 1877-1878 года) окрестясь крестным знамением, “За Веру, Царя и Отечество”. Он с саблей впереди, мы за ним, в штыки на неприятеля — неприятель бежит. Ура! Говорят, русского оружия все боятся. У нас больше всех ружей, больше всех пушек. У нас самые смелые казаки. Мы непобедимы”.

Этот парень, живущий в Тульской губернии, знает, конечно, что такое железная дорога — он видел её, на поезде ездил раза два-три, читал, если грамотный, в журнале или ему рассказывали, что есть такая барская развлекуха — аэроплан.

Вот он прибывает на фронт Первой мировой войны и видит. Что он видит? Это война моторов. Газами травят (про газы ему никто не рассказывал), пушки бьют огромные, если попала — половина роты лежит, аэропланы летают, бомбы сбрасывают. Никуда от всего этого не спрячешься. Конечно, тогда снаряды были менее эффективны, но это же страшно.

А дед не предупреждал, что будут газы, огненные птицы или танки? А танки — железная чушка по полю едет. Чем ты ее проймёшь? Штыком? Пулею? Да ничем.

Эти мужики пережили такое состояние, которое психологи позже назовут, футурошоком. Знаете, каково это? Представьте себе, что будущее наступило. Вот вы закрыли глаза, открыли, и уже будущее. Но будущее не какое-то светлое, хорошее, прекрасное, а будущее зверское, отвратительное и гадкое. И никуда от этого не денешься. Тебя втянули в это будущее. И ты видишь, что все технические новшества, о которых мечтали люди, сеют лишь ненависть и боль.

Вы например мечтали о путешествиях между планетами, а в будущем это новшество ведёт вас только к тому, что вам плохо, больно и вы умираете. Допустим, вы мечтали о телепортации, а выходит, что её используют для того, чтобы вас превратить в котлету. 

Тогда было нечто похожее, но в реальности. Этот мужик приходит на фронт, а там уже будущее, о котором ему даже никто не рассказывал. И тут к нему приходят какие-то агитаторы, люди совершенно левые (не в значении политического лагеря).

Они спрашивают, можно землю переделить? Можно. Можно Царя скинуть? Можно. Можно, чтобы все бабы были общими? Можно! Если железный танк может по полю ехать, если воздух может быть отравлен, то почему нельзя без Царя жить и чтобы все бабы были общими?

Понимаете, там у людей папаха поехала.

Футурошок — это шок от Первой мировой. Когда рассказывают о последствиях Первой мировой, объясняют, что-то про экономику, раненных, убитых. Но там люди сошли с ума. Самые современные средства войны направили против людей. А произошло это не просто так. 

Ведь этот же царь, Николай II, массовую армию призвал, три миллиона стволов на руки выдал. А в кампанию четырнадцатого года со своим штабом почти всю кадровую армию и офицерство положил в Польше, в Галиции. А когда говорят за Николаем Александровичем была армия, офицерство. Так ведь все командиры, которые были за него полегли в 14-15-ом году, как и армия, которая была “За Веру, Царя и Отечество”.

Затем пришли мужики из Тульских губерний, которым страшно, которые не хотят умирать. 

Первая мировая война выступила как стимулятор развития того самого крестьянского сознания. 

Крестьянин болен социализмом. Наивным. Почему говорю “болен”? Потому что с научным социализмом он не имеет почти ничего общего. Крестьянин не просто болен социализмом, он болен футурошоком (всё возможно, если возможны танки, самолёты, газ), а ведь у него оружие. Я недаром вспомнил про три миллиона стволов.

Кстати, что в случае победы этому крестьянскому парню обещают? Обещают — он вернётся в голодающую деревню и всё будет опять по-прежнему. Где-то будут богатеи, где-то Царь. Правильно? Но у него уже другое сознание. С рабочими происходит то же самое.

Я очень жалею, что вы не проходите роман «Мать». По нему, конечно, с точки зрения русской литературы нельзя судить о Горьком, даже Ленин считал роман «Мать» неудачным, но его начало — жизнь рабочего. Беспросветная пьянка, серость, тупость, отсутствие вообще всего и двенадцатичасовой рабочий день. Говоря о литературе, Эмиль Золя в романе “Жерминаль” описывает похожую ситуацию только 19-го века во Франции.

Ситуация совершенно жуткая. Крестьянство и рабочий класс агностически больны наивным социализмом. Война “ездит по мозгам”. У трёх миллионов оружие. Кадровое офицерство погублено. Большая часть нового офицерства — выдвиженцы по заслугам, те же крестьяне, те же русские.

Продолжение следует…