Слово – в слово! 

Выступление автора и ведущего телепрограмм «Времечко», «Сегоднячко», «Старый телевизор» Льва Новоженова в нашей Школе журналистики оказалось настолько интересным, что мы решили опубликовать расшифровку магнитной записи целиком, ничего в ней не меняя. И даже придумали новую рубрику — «Слово – в слово!» 

К сожалению, формат газеты ограничен, и с полным текстом вы можете познакомится лишь на нашем сайте SZN.VIP.SU Поверьте, он того стоит! 

В бумажной версии печатается только фрагмент, отражающий точку зрения телевизионщика на подготовку будущих журналистов. Что может быть важнее для «юноши, обдумывающем житье»?

Особенно на ниве масс медиа. 
8 октября 2006 г., Домжур. 

НОВОЖЕНОВ: Здравствуйте, думаю представляться не надо. 

День был не простой не только для журналистского сообщества, но и для нашей страны, но, может быть, даже выше – и для мира, для человечества. Я хотел спросить, а что такого вчера случилось? Кто-нибудь в курсе? 

СЛУШАТЕЛИ: Убили Аню Политковскую. 

НОВОЖЕНОВ: А где она работала? 

СЛУШАТЕЛИ: В «Новой газете». 

НОВОЖЕНОВ: Правильно. А где ее убили? 

СЛУШАТЕЛИ: Около подъезда. 

НОВОЖЕНОВ: А на какой улице? 

СЛУШАТЕЛИ: На Лесной. 

НОВОЖЕНОВ: То есть все знают, все в курсе. Кроме всего прочего, у Ани Политковской есть брат. Вы в курсе, да? 

МЕЗЕНЦЕВ: Я даже не в курсе. 

НОВОЖЕНОВ: Ну, Политковский. Он работал еще в программе «Взгляд». 

МЕЗЕНЦЕВ: Саша? 

НОВОЖЕНОВ: Да. 

МЕЗЕНЦЕВ: Так это муж ее. 

НОВОЖЕНОВ: Муж? 

МЕЗЕНЦЕВ: Да. Причем, бывший… 

НОВОЖЕНОВ: Я прошу прощения. Я думал, что это брат. Но он и сейчас работает в эфире. Если у кого-нибудь есть тарелка «НТВ +», тот знает, что в пакете «НТВ+» есть такой канал, «Ностальгией» называется, и он ведущий одной из программ. 

Я пришел на телевидение, но довольно поздно. В таком зрелом возрасте, более чем даже зрелом. Это произошло в 1993 году, значит, 15 мая я был зачислен в штат Четвертого канала Останкино. И в эфир вышел уже 14 июня 1993 года в программе «Времечко». 

Тогда это был Четвертый канал Останкино, на который впоследствии пришло «НТВ». 

В октябре 1993 года этот канал уже был отдан «НТВ», но не весь канал. Там целый день занимали «Российские университеты». 

Канал начинал вещание в 22 часа. Вещал текст до двух ночи. 

Канал является абсолютным ординальным. Его смотрело небольшое количество человек, но достаточно сказать, что главным режиссером канала был Дмитрий Дибров, наверное, вам известный, чье лицо можно увидеть вот здесь недалеко, на проспекте Калинина, на фасаде клуба «Казино А». В нем ведет два ток-шоу, в таких казино. Я не помню, как они называются, но какие-то очень крутые такие проекты. Главным редактором был Иван Кононов. Может быть, кому-нибудь известно, может быть, и нет, в свое время ведущий передачи «Третий глаз» с всякими там колдунами, гадалками и прочими, а также автор знаменитой песни «Левый берег Дона». Может быть, кто-нибудь слышал. Оба они из Ростова, и Кононов, и Дмитрий Дибров. А директором генеральным канала был Анатолий Григорьевич Малкин. 

Может быть, слышали, кто-нибудь знает, что есть такая телекомпания «АТВ», из которой вышли практически все более-менее заметные журналисты сегодняшнего времени, в том числе Леонид Парфенов, Угольников, можно многих перечислять. Это все и воспитанники, и дети Анатолия Григорьевича Малкина. Ну и я себя к ним могу причислить тоже. Я его телевизионный ученик. (Домжуровцы не только слышали об АТВ, но и прошли там ознакомительную практику. Некоторые наши слушатели даже стажировались в этой телекомпании. – Ред.). 

Сегодня очень трудно говорить о том, что такое журналисты, что они сегодня делают, что сегодня представляет эта профессия в нашей России, и вообще, стоит ли становится журналистом. Но я пришел сюда не для того, чтобы отговаривать вас идти в эту профессию. Не для того мы сюда собрались, чтобы вдруг поменять ориентацию свою профессиональную. 
Я могу лишь о себе сказать, почему я, так получилось, стал журналистом в далекие советские времена уже. Дело в том, что у меня отец был журналист. Ну, а многие дети идут по стопам родителей. Это была моя самая главная мотивация, почему я стал журналистом. Но была еще одна… Дело в том, что журналистика в те времена была дверью в профессию писателя. 
Конечно, профессия писателя была тогда престижнее, чем профессия журналиста. Сейчас это наоборот: журналисты так же, как и писатели, выпускают свои книги, становятся членами писательского сообщества, сейчас резкой грани, черты между этими двумя профессиями нет, а тогда она все-таки была. И журналист по статусу был ниже, чем писатель. Но все эти прецеденты, биографии великих людей, писателей, они говорили о том, что многие великие писатели сначала начинали как журналисты. 

Тогда все болели Хемингуэем. Был культ Хемингуэя, это была культовая личность. В каждой московской квартире, в каждой интеллигентной семье на стене висел портрет Хемингуэя в вязаном свитере, с бородой. Это был кумир, это была икона, это был человек, с которого хотелось брать пример. 

Начинал я курьером в газете «Вечерняя Москва» во времена весьма далекие. Возможно, вам эти имена ничего не будут говорить, но моему поколению они говорили очень многое: С.Д. Индурский, Саракомский (один из создателей «Новой литературной газеты»). До сих пор еще живет, и дай Бог ему здоровья, он в преклонных летах. А.З. Рубинов был один из самых потрясающих газетных репортеров того времени, но тогда для журналиста, может быть, главным, определяющим являлось умение писать, как для писателя, умение хорошо писать. 
Сегодня приоритеты резко изменились. Сегодня для журналиста главным является — добыть информацию. Может быть, если выбирать из двух вещей главное, то из умения писать и умения добыть информацию, то тогда предпочтительнее, журналист – человек, который умеет добыть информацию. А за него, даже если он не умеет писать, за него уж напишут. Есть даже институт, он снова возник, хотя на Западе он был давно и никогда никуда не исчезал, институт литературных обработчиков. Был репортер, работал в поле, на земле, как это сейчас говорят. А в редакции сидел такой высоколобый человек, который обладал очень хорошим литературным слогом, который обрабатывал информацию, иногда даже переданную по телефону (такую информацию называют «рыбой») — просто факты, которые нужно сложить в предложения, во фразы или в материал… Такой институт, я знаю, сейчас в газете «Коммерсантъ» и в некоторых других крупных изданиях, в том числе, конечно, и на телевидении. 

Что я бы назвал главным в натуре журналиста? Сегодня, после долгих размышлений, после своего опыта, иногда счастливого, иногда горького очень, для меня журналист – это, прежде всего, очень общительный человек. Главным качеством я бы назвал коммуникабельность, экстравертность. Это человек, открытый миру, открытый новым впечатлениям, очень любопытный; человек, умеющий удивляться, человек, очень чувствительный к событиям этого мира, к событиям этой жизни; чрезвычайно ранимый для уколов этой жизни. 

В информационной редакции «НТВ» на стене висел лозунг: «Новостей нет там, где нет журналистов». Это очень правильно. Бывало, придешь в редакцию, тебя окружают молодые люди и говорят: «А что нам вообще снимать, о чем писать?» Я говорю: «Ребят, ну вы чего, с ума сошли? Это вы мне должны рассказать, о чем мы будем сегодня писать, что будем передавать, что будем рассказывать. Я ничего не знаю. Я вижу мир из окна своей машины, я вот из дома приехал сюда, какие у меня впечатления? А вы же ходите пешком, в основном, вы общаетесь с другими людьми, вы бываете в разных местах. Ты вот, Саша (Толя, Петя), покажи свою телефонную книжку!» Он говорит: «Ну что вы, зачем?» Я говорю: «Ну, покажи, покажи…» Беру его телефонную книжку, а там номера: Маша, Света, Лена, ну, еще телефоны родителей и больше ничего. 

Я понимаю, что передо мной еще очень не зрелый человек, еще даже не журналист, потому что настоящий журналист – это человек, у которого каждый день должны появляться новые номера телефонов, новые контакты, новые связи, новые знакомства. Если человек прожил день, и всего этого у него не появилось, значит, как для журналиста, день прошел, безусловно, зря. 

Я не хочу говорить о себе, как об образце, на который можно равняться. Может быть, я представляю собой где-то отрицательный пример в каком-то смысле, потому что прожил я жизнь довольно путаную, прожил в совершенно непонятное время, когда созревание человека, созревание личности происходило извилистыми путями. 

Сейчас эти пути более прямые, вы можете сэкономить время вашего журналистского становления, в отличие от нас, потому что сегодня много очень информации, она, в принципе, открыта для осмысления, но я здесь должен сказать, что журналист должен в себе воспитывать, и сейчас для этого все возможности, критическое мышление. Все подвергается сомнению. Это тоже входит составляющей частью в его воспитание и образование. 

Часто приходится сейчас слышать отклики прошедшего времени — времени, в котором нам пришлось жить. Зачем так много газет или зачем так много телеканалов, или почему одни телеканалы передают одно, а другие телеканалы передают другое? Не проще ли, чтобы был один телеканал, одна газета, и там якобы самое правильное и самое взвешенное, единое мнение. Отвечая на этот вопрос, для меня он является элементарным, а для многих других людей он все еще остается вопросом, нет истины в последней инстанции, и вообще не бывает абсолютной истины. Бывает только приближение к ней, одни ближе к ней подошли, другие более на значительном расстоянии находятся. Только сумма разных мнений, возможность их сопоставить, сравнить, поймать, как-то попротиворечить и из этих противоречий сделать определенный вывод – это и есть самое драгоценное завоевание, с точки зрения информации. 
Для того, чтобы жить в этой атмосфере информационной, нужно обладать определенной культурой, восприятием информации. Эту культуру можно в себе воспитывать. 

Настоящий журналист похож на следователя, который допрашивает человека или даже несколько людей, расследуя какое-то преступление, и взвешивает разные мнения этих свидетелей, подозреваемых, основанных на противоречиях. И, в конце концов, находит истину. 
Это правило годится как для журналистики, так и для простого читателя, который тоже является, в принципе, журналистом — любителем, и часто, слушая интерактивные эфиры или знакомясь с читательскими письмами, мы видим, что читатели, зрители и радиослушатели гораздо умнее, чем ведущие программ, чем журналисты, сделавшие материал, и их мнение бывает интереснее, чем мнение профессионалов. 

Это замечательная игра, это замечательное занятие слушать разные радиостанции, слушать разные каналы, и приходится удивляться, когда высказывается мнение противников такого разнообразия. 

Возвращаясь к себе, к своей странной биографии, я уже сказал, что начинал курьером, а потом работал в многотиражках. Сначала в газете «Московский водник», была такая, потом в заводской газете «Знамя труда». А первой моей большой, настоящей газетой, хотя сейчас смешно об этом говорить, была газета, еженедельник «Литературная Россия». 
В этой газете печатались такие писатели, как Виктор Астафьев, Валентин Распутин, Василий Шукшин, которого мне приходилось видеть на Цветном бульваре в одном издании с «Литературной газетой». 

Сегодня, вспоминая эти времена, я могу сказать, что мне очень повезло, потому что видел я замечательных журналистов, тесно с ними общался. Застал Юру Щекочихина, ныне покойного. (Сегодня тоже вопрос: умер ли он своей смертью, или он был отравлен. Он был депутат Госдумы, занимался журналистскими расследованиями). А после «Литературной России» я очень хотел стать писателем, но понимал, что не могу замахнуться на какой-то роман, на какую-то трилогию. 

Моя первая литературная публикация – это, 1976 год, полоса клуба «12 стульев», 16-ая страница «Литературной газеты», где я и получил премию «Золотого теленка» как писатель-сатирик.. Но журналистика меня не отпускала, тем более, что это была хорошая возможность зарабатывать себе на хлеб. И вот из довольно взрослой газеты я через небольшой промежуток времени и попал в «МК», где проработал 13 лет, и ушел оттуда с должности заместителя главного редактора. 

Телевидение у меня началось с программы «Времечко». Это информационная программа, одна из первых негосударственных, неформальных. 

Программа «Времечко», к ней можно по-разному относиться, к ней по-разному и относятся. Но сегодня, наблюдая информационные программы, начиная от программы «Время», которая вернулась на телевидение, может быть, кто-то не помнит, что она исчезала с телевидения, исчезала она в 90-х годах, как одна из таких фундаментальных советского времени. Вернулась снова. Сейчас, наблюдая информационные программы «Вести», «Время» и прочие, можете увидеть много примет программы «Времечко». Одна из главных – это, если вы увидели монтажи о таких простых людях с проломленной крышей, не в переносном смысле с переломленной, хотя и в прямом, и в переносном, увидите людей с проломленной крышей, каких-то обманутых вкладчиков или какие-то частные судьбы, поломанные проблемами – это все программа «Времечко». 

В той старой программе «Время» никогда таких репортажей вы бы не увидели. Были официальные, застегнутые на все пуговицы программы, в которых говорили, что произошло в правительстве, кто из министров иностранных дел приехал в Москву, а о простом человеке мы не видели в старых информационных программах. Это вот проблематика частной жизни человека, связанная незримыми, а иногда и зримыми нитями с судьбой страны, это все пришло на телевидение с программой «Времечко». Ну, потом пошло, поехало, поехало… То есть, это выразилось в то, что мы видим сегодня, в Караулова и прочих представителей, так называемой, желтой, таблоидной журналистики. Нужно знать, что у всего этого были предшественники и не самые плохие. 

На телевидении я сделал 25 программ. Могу назвать среди них программу «Старый телевизор», «Иванов, Петров, Сидоров», «Вопрос, еще вопрос», «Тушите свет»… 
Если говорить про « Времечко», то там было вообще пять выпусков, начиная с утреннего, который назывался «Утречко», потом «Большое времечко», за что я получил личную благодарность от О.Б. Добродеева. 

Правильно или неправильно сделал выбор? Сейчас поздно пить «Боржоми», уже почки отвалились. Ну, судьба вот так сложилась, а не иначе. 
У меня много ребят работало с факультета журналистики, впечатления самые разнообразные у меня, в принципе, противоречивые. 

Я все время задаю себе вопрос о правильности журналистского образования в нашей стране. Во многих странах с продвинутой журналистикой факультета журналистики нету. Например, в США. Там есть школа журналистики, в которую можно поступить, имея уже какое-то высшее образование. Эти школы 2-х летние при крупных университетах. Одну из таких школ закончил Арканов. Он сначала здесь закончил факультет журналистики. Возникает вопрос: нужно ли 5 лет учиться на факультете журналистики? Что это вообще за образование? 
Есть такие простые ответы: журналистское образование – это филологическое образование. 
Но стоит ли получать филологическое образование на факультете журналистики, если есть филфак? Или может быть, действительно, поступить? Сейчас, в общем-то, лучше ничего нет. Может быть, стоит поступить на биофак, физфак?.. 

Здесь мы отклоняемся в сторону, потому что не у каждого есть математические способности. Иногда мотивация для поступления на факультет журналистики такая… Родители говорят: «Вы знаете, у нас дочь (или сын) вообще ни бум-бум ни в одной науке. Пусть поступает на факультет журналистики». Типа, ни то ни се. «Как-нибудь, мальчик способный, но ни в чем не волочет». 

МЕЗЕНЦЕВ: «Писать не умеет, читать не хочет — пусть идет на PR». 

НОВОЖЕНОВ: Да, еще появился PR. Это большая тема для разговора, которая не поместится в рамках нашей встречи. 

НАТАША ЧАЙКОВА, СТУДЕНТКА 1 КУРСА МГУ: Как вы относитесь к качеству образования на журфаке МГУ? 

НОВОЖЕНОВ: Я же и говорю. Я вообще никогда хорошо не учился, критически отношусь к своему образованию. Я университета очень боялся, открою тайну. 
Я считал, что в университет поступают, ну, такие умные, к которым я себя не причислял. Тем более, что я обжегся. Не поступил на исторический факультет. Получил «3» за сочинение. Сказали: “До свидания!” (Теперь этот факультет заканчивает моя дочь). Я очень боялся потом поступать. Поступил на редакторское отделение полиграфического института, о чем вообще не жалею. Русский язык преподавала Фомина. Я не знаю, как вы написали диктант на первом курсе, но у нас, уже поступив, меньше 40 ошибок не было. 

Я работал с ребятами с факультета журналистики и был поражен, что они так мало знают, хотя я считаю, что был человеком темным, но, столкнувшись с этими ребятами, обнаружил, что я — Юлий Цезарь, ума палата. 

Образование нужно не только для того, чтобы потом зарабатывать деньги, оно нужно само по себе. Образование нужно просто для того, чтобы было интересней жить. Чем больше ты знаешь, тем разнообразней жизнь, тем больше ты замечаешь, тем больше впечатлений. Если сравнивать с сексом, то у образованного человека большего эрогенных зон. Он лучше взаимодействует с жизнью. Человек образованный – он свободный, им тяжелее манипулировать. 

У нас в редакции наиболее демократичная обстановка, мы действовали не на уровне приказов. Все обсуждали. Поэтому у меня много вопросов к российскому журналистскому образованию. 

Последняя программа моя была закрыта в январе нынешнего года. Осталась программа, которой вы не видите, потому что она выходит на канале «НТВ-мир». Он вещает нас за границей. Она называется «Наши со Львом Новоженовым», идет уже 6 лет. 
Я занимаюсь разными вещами: пишу, выступаю, езжу на новые проекты. Сейчас на Украине, на Украине журналистам легче работать, чем в России, (делаю) два проекта для Украины: один – «Смерть замечательных людей», другой – «Тогда и сейчас». 

РЕПЛИКА ИЗ ЗАЛА: Почему легче на Украине, цензуры нет? 

НОВОЖЕНОВ: Ну, да. Надо не путать цензуру с определенным давлением атмосферных столбов, различных интересов, которые испытывает журналист везде: и в США, и в Англии, и во Франции. Как сказал товарищ Ленин, жить в обществе и быть свободным от общества нельзя. 

СЛУШАТЕЛЬ: Какая последняя программа, почему закрыли? 

НОВОЖЕНОВ: Программа «Вопрос, еще вопрос». Она была познавательно-публицистическая. Были вопросы от астрономии до денег. В общем, программа обо всем. Внутри программы было интервью. Почему ее закрыли? Никто объяснений не давал. Мои догадки: программа представляла зону риска для канала. Кто знает, что человеку взбредет сказать в микрофон. 

МЕЗЕНЦЕВ: А почему закрыли «Старую квартиру»? 

НОВОЖЕНОВ: Это был очень дорогой проект. 

В чем проблема телевидения? Нечего показывать. Но есть вторая проблема. Как показывать то, что будет иметь спрос, не сказав что-нибудь лишнего? 
Это противоречие становится шизофреническим. Людям нравится смотреть что-то неподдельно интересное. Начинаются всякие сериалы. Плюс все это происходит на фоне недоверия ко всему отечественному. Начинается заимствование с Запада. Такие проекты, как «Танцы на льду», «Последний герой»… Но есть зрители избалованные. Посмотрев те старые фильмы, уже не можешь питаться дерьмом. 

Спасибо за внимание. 

Записала 
Елена ЛУНИНА, 
ученица 11 класса школы № № 1077