Слушатели Московской школы журналистики им. Владимира Мезенцева посетили редакцию газеты «Коммерсантъ» и встретились с шеф-редактором издательского дома Азером Мурсалиевым. Жизнь в газете «Коммерсантъ» бьет ключом. Сразу чувствуется ее масштабность и серьезность, ее стиль. Все слушатели школы удобно расположились в просторном кабинете Азера Арифыча. А он, в свою очередь, начал рассказывать о газете, не дожидаясь вопросов.

— «Коммерсантъ» – одно из первых частных изданий в СССР, соответственно, и в России. И, если не ошибаюсь, это единственное из тех изданий, что были созданы в Советском Союзе, но до сих пор существуют. Газета издаётся с декабря 1989 года. С тех пор стиль ее изменился, да и новых издательств появилось много. Сейчас у нас холдинг, в который входят, собственно, газета «Коммерсантъ», журналы «Власть» и «Деньги», журнал «Огонек», который мы недавно купили, журнал «Секрет фирмы» (приложение к газете «Коммерсантъ», которое в ближайшее время станет самостоятельным), плюс к этому у нас есть своя радиостанция «Коммерсантъ FM ». А также есть большие планы по дальнейшему развитию издания, в частности, мы собираемся модернизировать сайт и сделать его более самостоятельным. Он будет представлять свою оригинальную продукцию, практически не зависящую от газеты. И, возможно, в ближайшее время появится наше телевидение.

— Газета изначально была создана как бизнес-проект, чтобы быть самостоятельной?

— Чтобы деньги зарабатывать! А независимость — это второе. То есть нельзя быть независимым и при этом — просить у кого-то деньги. Как только СМИ просит у кого-то деньги, то оно перестает быть независимым.

— На чем газета зарабатывает?

— На рекламе. Где-то 60-70 % дохода зарабатываются на рекламе. Остальное — различные типографские услуги. Мы представляем их для крупных корпораций, изданий и газет. А вы все хотите заниматься журналистикой?

— (Все вместе) Стараемся!

Следующее действие Азера Мурсалиева приятно удивило наш коллектив. Он спросил у нас адрес нашего сайта (journs.ru), чтобы посмотреть наши статьи и оценить наши способности. Он довольно-таки долго и внимательно читал статьи, как будто анализируя что-то.

— А как устроиться на работу в «Коммерсантъ»?

— В свое время сотрудники газеты приходили к нам после университетов. Теперь у нас есть критерии отбора. Сначала стажер занимается тем, что целый день смотрит ленту новостей, а потом приходит в отдел и предлагает, о чем написать. И если он не попадает ни с одной темой, то, как правило, с этим человеком расстаются, не переходя ко второй стадии. Вторая стадия – это когда стажер пишет небольшие информационные сообщения. Некоторые наши звезды в свое время прошли такой путь. На счет вашего сайта могу сказать, что до «Коммерсанта» вы не дорабатываете, потому что наши журналисты в день, как правило, пишут по 2-3 статьи. Кстати, куда вы планируете поступать?

— Факультет журналистики МГУ, МГИМО, РГГУ, ГИТР.

— Если вы хотите заниматься серьезной журналистикой, далеко не обязательно поступать на факультет журналистики. Если у вас есть хорошая база образования – экономическая, например, и плюс вы занимаетесь журналистикой, тогда вы будете востребованы в любом серьезном издании. Писать человека научить можно, но вот разбираться в каких-то отраслях — очень тяжело. Когда есть экономическое образование, то есть когда вы можете оперировать различными категориями, можете разбираться в документах или понимать колебание акций, курсов, то, конечно, ваша востребованность очень резко повысится. И вы легко сможете найти работу в серьезном издании.

— А как вы попали в эту профессию?

-Ну, я еще с советских времен в этой профессии. В каком-то смысле – случайно. Я собирался заниматься наукой, работал в газете, параллельно писал диссертацию. И вот, в тот момент, когда оставалось еще немного дописать, началась эта революция. При советской власти журналистика была довольно-таки скучным занятием, а тут вдруг выяснилось… что это интересно! Поэтому я плюнул на науку и остался в журналистике.

— Никогда не жалели о том, что забросили науку?

— Бывало, но в то время это, в большей степени, не от меня зависело. Первые годы – это конец 80-х — начало 90-х, они были очень бурные. Сначала была такая спячка и казалось, что никогда ничего в этой стране не поменяется. Но вдруг все стало интересно. В 1988 году, когда был Первый съезд Народных депутатов в СССР, стали показывать заседания Верховного совета, и вся страна смотрела на это, не отрываясь. Можете себе представить, чтобы заседание Госдумы все смотрели, не отрываясь? Это же невозможно. Ну, а насчет науки… В 90-е годы научные институты сдавали под ларьки, кооперативы. Сейчас, наверное, можно вернуться в науку, но ближе к пенсии. Я тогда занимался мифологией. Кстати, был такой выдающийся ученый Лотман, профессор Тартуского университета, вот у него я писал диссертацию. В юности мне везло на хороших и умных людей. Второй такой человек, с которым мне посчастливилось когда-то общаться, был выдающийся ученый Гумилев, сын двух великих поэтов. Это были подарки судьбы.

— Вам должность шеф-редактора издательского дома больше нравится, чем редакторская — в газете?

— Самая идеальная работа у меня была, когда я еще работал обозревателем. Это идеальный вариант, когда ты свободный художник: пишешь, что хочешь, занимаешься тем, что тебе интересно, и голова не болит. Выйдет ли завтра газета, или не выйдет – совершенно тебя не касается…

— Вы отметили, что журналисту не обязательно иметь специального образования. То есть большинство ваших журналистов не оканчивали факультет журналистики?

— Изначально здесь не было ни одного выпускника журфака, но сейчас такие есть, правда, в малом количестве. Процентов 10-15 наших журналистов имеют специальное образование. Это не означает, что журналистское образование закрывает путь в профессию, просто изначально наша газета создавалась как деловая, а сейчас стала общенациональной, общеполитической, с сильным деловым блоком. Поэтому нам человека всегда тяжелее найти, потому что он должен уметь не только писать, но и знать, что такое крекинг, знать все нефтяные компании, разбираться в финансах, понимать таблицы. А человек с журналистским образованием этого не сможет. Либо сможет, но проработав год-два в качестве стажера, ночами читая разные научные книги. К сожалению, в таких отделах у нас большая «текучка», потому что грамотные люди востребованы не только в газете, но и везде.

— Вашу газету несколько раз обвиняли в искажении информации. Пытались закрыть?

— Закрыть – такого не было, но нам выносили предупреждения несколько раз, периодически бывают судебные обвинения. Ю. М. Лужков, пока был мэром города, регулярно подавал на нас в суд и почти все суды выигрывал, потому что в Москве он суды почти не проигрывал никогда. Но когда он просил 5 миллионов – понятное дело, что так нельзя. И в суде снижали сумму до 500 тысяч рублей. Стандартным решением было признать какую-то фразу не соответствующей действительности, заплатить штраф и опубликовать опровержение. Иногда доходило до комичного. В статье нашего архитектурного критика Григория Ревзина была фраза насчет Лужкова, что, мол, «такого кунштюка мир еще не видел» , мы и опровергли, написав, что «мир видел таких кунштюков»!

— Хотелось бы спросить насчет Олега Кашина. Есть предположения, за что его избили? И кто?

— Предположения есть, предположения эти высказывались, но мы, «коммерсанты», связываем это с его профессиональной деятельностью. В быту он человек, в общем-то, неконфликтный. Если вы читали его блог, то, что он пишет в ЖЖ, на Фейсбуке и т.д – это один человек, а в жизни он очень мягкий, добрый. То есть вариант, что он шел по улице, с кем-то поскандалил и его побили, исключается. Да и сам характер избиения – ведь ему сломали ноги, пальцы, это такое, некое послание «не ходи, куда не надо; не лезь, куда не надо; не говори, чего не надо, не пиши, чего не надо». И все это было сделано под камерами, значит, они уже были там, смотрели, понимали, что там камеры. Если бы надо было втихую это сделать, то они сделали бы это на 5 метров раньше. Это было устрашение. Но, слава богу, Олег жив-здоров и в хорошем тонусе.

— До Леонида Парфенова* в больницу к Кашину никого не пускали, кроме родственников. Почему именно Парфенова пустили?

— Во-первых, с ним у «Коммерсанта» давние отношения. Когда узнали, что телеканалы хотят сделать интервью с Кашиным, мы решили, что правильно будет, если вначале оно опубликуется в каком-нибудь нашем издании (чтобы кто-то из наших сотрудников взял у него интервью), но в итоге Кашин пожелал сам написать колонку. Она вышла в последнем номере журнала «Власть». Когда встал вопрос о телевизионном интервью, мы решили, что пошлем самого лучшего, самого достойного, на наш взгляд, и не чужого человека для нашей газеты. Кстати, год назад, Леня Парфенов сделал фильм о «Коммерсанте». Ну, в общем, выбор пал на него.

— А как вы относитесь к недавней речи Леонида Парфенова?

— С большим уважением! Конечно, он сказал то, что все итак знали вроде бы, о чем все итак говорили и говорят постоянно, но, тем не менее, приходили на работу и делали вид, что «да, все нормально». Парфенов сказал то, что все понимают и все осознают, сказал в присутствии почти всех начальников телеканалов, он, можно сказать, вынудил начать обсуждение проблемы. Проблема очень серьезная. Дело в том, что наше телевидение почти перестало быть средством массовой информации. Есть такой показатель, что когда какие-то громкие события, не дай бог теракт или что-то еще, резко возрастает рейтинг новостных программ. Люди бросаются к телевизору, включают новости и пытаются понять, что произошло. А год назад, когда был второй теракт на Невском экспрессе, впервые в истории никто не включил телевизор. Рейтинги вообще никак не изменились! Все включили компьютеры, ноутбуки и стали искать информацию о теракте в интернете. Это говорит о том, что люди стали воспринимать телевидение, как домашний кинотеатр, по которому показывают мыльные оперы, но не новости. Они отделили телевидение от жизни. Люди перестали получать оттуда информацию и перестали искать там информацию. Леня об этом и говорил, что такая система — это смерть телевидения, это самоубийство.

Фото: Софья Карпенко, Эльдар Садыков.

*Леонид Геннадьевич Парфёнов признан иноагентом минюстом РФ