Часто ли люди задумываемся о своей жизни? Думают ли они о себе , как о Человеке Вселенной? Часто ли знают то, что делают дл я себя? Во благо это или во зло? Хотя Человек разумный, по сути своей, всегда думает о себе и о своих близких и любимых. Но при этом совершает такие абсурдные поступки, что позже не верит, будто сделал это сам, а не кто-то за него. Что движет людьми в минуты гнева, радости или отчаяния? Откуда берутся силы двигаться вперед, ког да ситуация кажется безвыходной ? Куда они деваются , когда все двери уже открыты? Я всегда поражался их вере в то, чего по сути не существует , и отвержению того, что явно себя выражает. Говорят: будет легче, только время потом не лечит.

Теперь обо мне. Что именно из себя представляю , рассказать не могу. Вот если вы предположите, что случайностей не бывает, то я — случайность. Если вы эмоции без края, я — бескрайность. Я могу помогать людям, а могу и не помогать. Но заставить меня это сделать стоит больших усилий. Все , чем я занимаюсь — наблюдаю на протяжении вечности за жизнью людей, их поступками и действиями в разной ситуации.

1943 год. Идёт вторая мировая война. Ужасная и кровопролитная по своим масштабам. Я смотрю на обезумевшую толпу. Земля в огне, и плавится металл. Кста ти, а вы видели как горят танки? Попал снаряд, и через несколько минут от громадной махины — только кучка пепла… Здесь на Курской дуге в схватке сошлись более четырёх тысяч танков с обеих сторон. Одна — агрессоры, распространяющие коричневые щупальца фашизма, другая — солдаты — освободители, герои родной земли. Два миллиона человек в одной битве.

Эх, люди, вроде разумом наделены, чувства даны, а все равно безрассудны и глупы. Одни воздвигают пьедесталы, подчиняются одному человеку, воюют, поддаются соблазну владеть миром … А ведь если перевернуть монету, то другие отстаивают свои земли, семьи, традиции и свободу жить, как хотят … В общем, у всего есть две стороны.

Я иду по разбитому городу, я опять наблюдаю. Смотрю на грязных, изголодавшихся людей, вымотанных болезнями, нищетой, смертью родных и близких. Простым солдатам, мирным жителям, и прочим живым существам погибшим в войне, нет места ни в а Аду, ни в Раю. Их души блуждают в безмирье . Пустоте по -д ругому. А все потому, что война меняет ход предписанной истории, а раз так, то и меняется судьба человека. Он живет не так как ему предначертано, а , значит , погибает , так и не закончив ее.

Но раз уж я взялся помогать, то помогу до конца, и блуждаю я по разрухе в поиске того самого, кто убедит меня это сделать. Я не выбираю , кто прав, а кто виноват, за меня это делают люди. Итак, кто же победит в этой битве народов?

Город стонет от боли. Дома разрушены, кругом смерть. Мужчины, в зловещей форме, с гортанной речью, под плач матерей вытаскивают подростков со дворов . А потом гонят их к вокзалу… Вот чем отличаются немцы от русских? Да, ничем. Две руки, две ноги, одна голова, одна душа. Они тоже созданы по образу и подобию Отца их единого, из одной и той же первозданной плоти. Даже описывать не стоит, ведь лучше как Вы это себе представляете, я и не расскажу.

За углом  мальчик  лет восьми — девяти, прижимал к себе сверток.

-Не дам! Мама сказала, это — Ваньке, он и так болеет. А вы, фашисты проклятые, убирайтесь, пока не кинул в вас камнем! — закричал ребенок. Мужчины его видимо не понимали, и болтали что-то в ответ на своем языке. Здесь у людей, часто встретишь яз ыковые барьеры. Там, где живу я , этого нет.

Один из фашистов сделал шаг вперед и даже протянул руку, чтобы забрать то, что было завернуто в клочок старой газеты. Однако, мальчишка ловко вывернулся и , п роскользнув меж ним и ещё двоими солдатами , бросился бежать. Они, естественно, за ним. Поймали довольно быстро, грубо схватив за шиворот. Сверток выпал , и из него показался совсем маленький кусочек зачерствелого хлеба. И ради такой мелочи стоило рисковать жизнью? И все — т аки я не понимаю людей. Думаю , поэтому наказание мне досталось столь необычное.

Немец тем време нем, швырнул мальчика, приложив довольно — таки сильно, телом о стену стоявшего рядом дома. Низко, грудным басом солдаты похохотали и демонстративно, наступив на хлеб и раздавив его, ушли в неизвест ном направлении. Бессердечность — вот она причина всех бед. И чего им стоило отпустить дитя домой с этой коркой? Я подошел и остановился рядом с крошками.

Подождав немного , пока стихнет шум солдатских шагов, мальчонка отполз от стены к месту где валялась бумага и остатки хлеба. Тоненькими костлявыми пальцами он стал соскребать крошки приговаривая: «Сволочи, немцы проклятущие. Мы обязательно победим вас, фашистов- гадов «. Тельце его было совсем хрупким, и огонек жизни едва-едва теплился под выступающими ребрами. «Мы вам зададим жару! Так ое устроим! Такое! Будете знать, как обижать советских людей . » — н е мог успокоиться малец. И тут я все — таки вмешался.

-Я могу помочь, — первое что пришло в голову. Мальчик резко дернулся, развернулся, прижимая ладонями к груди крошки, и злобно сверкнул глазами.

-А где ты раньше бы, когда хлеб топтали? — возмущённо шикнул ребенок. Его грубые, неотесанные слова так и врезались мне в уши. И все — т аки война — мерзкая вещь, раз так меняет людей.

-Тут. Просто в такие ситуации мне нельзя вмешиваться.

-Тогда лучше вообще ни чего не делать! Я пошел. Меня мама ждет, — он уже развернулся, сильно сутуля спину , и даже зашагал вперед, но резко остановился. — Хотя знаешь, ты можешь помочь. У меня брат голодный. Если найдешь ему молока, это будет большой помощью.

-Хорошо. Что ты готов отдать за выздоровление брата, ведь сам скоро умрешь. А что? За все нужно платить.

Ребенок думал, нервно теребя подол холщовой рубахи, недолго, а потом протянул мне грязные крошки.

-Это все. Больше у нас ничего нет. Мама не ела уже много дней и молоко у неё пропало. Вот я и подумал, что если найду хоть что-нибудь, она выздоровеет и накормит Ваньку. — Хлеб мне, конечно, был ни к чему, да и оплата тоже. Главное, мне нужно было убедитьс я, что помощь, которую я могу дать , востребована.

-Я возьму.

Он протянул руки и высыпал все что было в мои, а я в карман. — Тебя как звать?

-Мотя. Мне восе мь лет. Папа погиб на фронте , когда Ваня ещё не родился. А теперь идем, ты обещал. — Он потянул меня за рукав, и мы пошли грязными переулками к его дому. По дороге я кругом видел удручающую картину: полнейшая разруха, дома , зияющие чёрными глазницами окон, множество таких же оборванцев, как и сам Матвей. Через несколько минут мы были около покосившегося строения. Жильем его назвать было трудно. Дверь почти не закрывалась, и даже свисала на бок, сорвавшись с петель.

-Вы, дяденька, не смотрите, что у нас дом такой некрасивый, до войны мы жили в хорошей квартире, но ее разбомбили. Деньги, карточки и документы сгорели, а все имущество стало непригодным.

Мы зашли в лачугу. Старый стол, два табурета, земляной пол, печка, да и все. На лавке сидела тощая, еле живая женщина с младенцем, закутанным в потертое, засаленное одело, и что-то напевала, укачивая его. Она подняла на нас свои впалые мутно-синие глаза, наполненные слезами, и чуть было не бросилась обнимать старшего сына.

— Матвеюшка , сынок, ну куда же ты пропал?

Она уложила ребенка в самодельную, из старых тряпок, люльку и подошла к нам. — Уж думала немцы, изверги проклятые, поймали. Ты больше не уходи из дома, убьют же, поганые, а я потом как одна буду? Изгорюсь ведь по вам с отцом. Все глаза вон выплакала, еле-еле Ванюшу успокоила.

— Ну мама, хвати, — отнекивался Матвей, пытаясь отстраниться от объятий матери, — Я же мужчина!

-Ох, мужчина ты мой ! — О на вытерла слезы, отпуская ребенка. — А это кто? Ты привел гостя … — она обратила свое внимание на меня. Хотя и лицо ее было изможденным, сейчас оно светилось материнской гордостью и счастьем. И мне т ак нравилась эта женщина!

-Да. Он обещал помочь поправить твое здоровье.

-А что с ним не так? Я еще полна сил. Мне лишь бы ваше здоровье не ухудшалось, а большего не нужно. Вы присаживайтесь , — Она отвела меня к столу – Еды , к сожалению нет, но я могу вам предложить воды. Меня, кстати, Дарья зовут, обращайтесь , если что-нибудь понадобится.

-Да. Я обещал Вашему сыну, что помогу. Так вот, выждите два дня, и бегите с детьми из города . Там деревенька маленькая, Малиновка называе тся, пол дня п ути. Скоро здесь такое начнётся — деревья без листвы останутся. Немцам скажите, что бабка там ваша, Марья зовут. Добрейшая женщина, примет с распростертыми объятиями. Ее дочь только-только родила девочку , и молока на двоих детей хватит.

-Да что Вы! — всплеснула руками женщина. — Как же я чужих людей обременять буду? Хоть и июнь на дворе, еды всё равно не хватает. Всё фашисты-ироды забрали,- горестно вздохнула она.

-Вы делайте , как я скажу, тогда спасете и себя, и детей. После страшной битвы, которая будет длиться 49 дней, произойдёт перелом в войне. Ваши солдаты погонят врага с родной земли, а потом и освободят Европу. Много ещё будет пролито крови, пока Германия капитулирует. Однако , уже дует стремительный ветер Победы . После вы снова выйдете замуж , и будете жить счастливо, а если останетесь, то погибните в се. Молока у Вас так и не будет, да и откуда ему взяться, вы все свои жалкие крохи отдаёте старшему сыну, а сами уже не ели несколько дней. Время подумать имеется.

Матвей все это время сидел на печке, затаив дыхание. Эт от взрослый не по годам ребенок мне нравился всё больше и больше. Послушаются меня, — и ему счастья достанется, и брату.

-Матвей, выйдем, поговорить? — мальчик удивился, и быстро спрыгнув с печи, выбежал на улицу. Я за ним. Присел на корточки, держа его тощие ручонки в своих, и , глядя прямо в глаза , заговорил : « Твоя задача, как старшего мужчины в семье, увести мать и дитя отсюда в то место, о котором я вам рассказал. Даша там повстречает офицера после Победы, и сыграет с ним свадьбу, но ты не говори Ваньке, что это не его отец. После появится и девочка. Будь хорошим мальчиком , помогай маме и той женщине , что вскормит твоего родного брата. Так же будь внимателен к ее дочери, она вырастет прекрасной девушкой. А теперь беги в дом. Скоро все будет хорошо. » Я потрепал его чернявую головку , и подтолкнул в дом, но когда Матвей через секунду выглянул, чтобы поблагодарить, меня уже не было.

-Хорошо потрудился, брат мой. Думаю, твое наказание можно будет считать завершенным. — Послышался голос самого старшего из моих братьев. Все-таки он наблюдал за мной.

-Да, Михаил. Скоро вернусь домой, только покончу с этим безобразием и вернусь. Отец уже ждет меня, наверное.

-Мы все ждем тебя, Амалиэль . Я рад, что ты все — таки определился. Не зря твое имя озна чает «З ащитник слабых «. « Правых , » — подумал я.

С тех пор времени на рассуждения не было. Я вел советские войска, и даровал им победы одну за одной , сопровождая их до самого окончания войны. Фашистская гидра и её кровавый идол были уничтожены. Наступил май. Праздник Весны и Победы. Люди ликовали , и среди них я заметил и радость той самой женщины Дарьи, звонкий смех двухгодовалого Ваньки , и счастливую улыбку Моти. Что стало с ними потом? Все сложилось хорошо. Даша прожила со своим офицером-фронтовиком счастливо до самого своего конца. Матвей влюбился в девушку Настеньку, дочку той самой кормилицы из Малиновки , и женился на ней. Теперь у них два очаровательных карапуза. Ванька оканчивает школу » морпехов » , и будет служить в пехоте. А я вернулся домой к Отцу своему и братьям. Думаю, это хороший конец, а как считаете Вы?

P.S. Войны, кто и что с тоит за их разрушительной силой? Научатся ли люди жить в мире и согласии? Если нет, то человечество уничтожит себя. Мой Отец, мои Братья и Я приходим на помощь. Но и у помощи есть своя цена, какая — решать тебе , Человеческий Разум. У каждого есть право на выбор. Амалиэль .

Мария Гунчина, Школа юнкоров газеты « Кореновские вести», Краснодарский край