А вы могли предположить, что сказочник Андерсен был фашистом? Знали, что «Снежная королева» на самом деле об Адаме и Еве? Читали книгу о том, как «чуваки ради любви отказались от спайса»? Если нет, вам срочно нужно в сельскую школу. Три дня корреспондент сеяла «разумное, доброе, вечное» в глубинке и всерьез задумалась о смене профессии: «Не пойти ли после журфака в учителя?»

Ожидания

К командировке готовлюсь как к походу в разведку. Пункт назначения — Грибановский район, Н*** средняя школа. Должность – учитель русского языка и литературы. Статус – практикантка. Судорожно повторяю правила «великого и могучего», вспоминаю, что проходят школьники на уроках литературы.

Уже известно, что я буду работать с пятиклассниками. Воображение рисует картинки, одну другой страшнее: вот 25 десятилетних хулиганов срывают урок, вот местный отличник задает мне каверзный вопрос, а я не знаю ответа. Директор успокаивает: мне предстоит опекать только троих ребят. И это много, потому что во всей школе – 36 учеников.

Реальность. Шок – это по-нашему!

Школьный коридор похож на кишащий муравейник. И это 36 детей? Кажется, что их на сотню больше. Малыши играют в салки, старшеклассники, свернувшись клубочком, досыпают на лавочке свои «пять минуточек», солидная «братва» лет 12 слушает «рэпчик» на полной громкости (наушниками в деревне не пользуются принципиально).

Крепыш в майке с Терминатором смачно шлепает меня пониже спины. Поймав мой изумленный взгляд, десятилетний Казанова ухмыляется: «Шок — это по-нашему!»

8:25. Два звонка. Спохватываюсь: неужели опоздала на первый урок? Оказывается, бодрой трелью школьников собирают на зарядку. По новым стандартам МинОбра день начинается со спортивной пятиминутки.

Парадом командует дежурный старшеклассник. Учитель физкультуры Петрович (по-другому его не зовут даже коллеги) контролирует процесс:

— Таня, не сгибай колени. Кому говорю, не сгибай! Ууу, коряги спортивные…

Старшеклассницы на километровых каблуках шагают на «раз-два», стараясь, что юбка окончательно не превратилась в пояс. Непросто одергивать скользящий кусочек ткани, разговаривая по телефону.

В первой линии почему-то стоят не девочки, а очаровательные очкарики- по виду настоящие «ботаники». Интересуюсь у учителей:

— Почему бы не пропустить вперед первоклассников?

— А очкариков куда? Только оставь их без присмотра, переубивают друг друга.

Не приобщается к ЗОЖ только один мальчик, похожий на румяного колобка – форменная жилетка вот-вот лопнет на массивном брюшке

Спрашиваю:

— Ты почему не занимаешься?

«Колобок» хмурится:

— Да ну нафиг.

Как позже выяснится, в Н*** школе «Да ну нафиг» — универсальный ответ на любые вопросы.

«Вяче..кто?», или Новое прочтение «Снежной королевы»

Мы с Натальей Михайловной, учительницей которую я замещаю, решили: предупреждать пятиклассников об эксперименте не будем.

В дверях замирают двое ребят, похожих словно однояйцевые близнецы. Как различить, где Слава, а где Сережа? А ведь, судя по фамилиям, они даже не братья. Третья ученица, кажется, не удивляется и спокойно садится за первую парту. Ребята устраиваются на галерке.

— Сегодня уроки у вас буду вести я. Зовут меня Мария Вячеславовна, я – практикантка. Вопросы есть?

Мотают головой почти в ужасе. Слышу, как Слава шепчет Сереже (или Сережа Славе?): «Вяче…кто?»

Наталья Михайловна предупреждала: класс недисциплинирова нный. Хотя какой шум от трех человек? Сидят тихо, стараются произвести впечатление на практикантку. Но мальчишек переполняет энергия. Каждые 5 минут интересуются: «Можно выйти?» (Взять линейку, открыть окно, понять упавшую ручку)

Решаю выяснить, кто есть кто:

— Можно, Сережа.

— Я — Слава.

Ага, значит, Сережа тот, который прячется за перевернутым учебником.

Как я ни старалась хмуриться, пятиклассники почувствовали: ставить «двойки» практикантка не будет. И стало ясно, что проблемы с дисциплиной действительно есть. Сережа полчаса точит карандаш, Слава комментирует приходящие в соцсетях сообщения. Правда, в диалоге о литературе ребята тоже участвуют.

— Что вы знаете об Андерсене?

— Фашистом он был, — радостно объявляет Слава. — Фамилия у него какая-то… немецкая.

Я пытаюсь сохранить лицо:

— Андерсен – великий сказочник. Вы наверняка уже читали его произведения. Какие?

— «Аленький цветочек», — отвлекается от карандаша Сережа.

— Но эту сказку написал Аксаков.

— Ну нет так нет.

Видимо, от шока обращаюсь к десятилетним ученикам как к детсадовцам:

— Неужели вы не помните Оле-Лукойе? Ночью над послушными детьми он раскрывает цветной зонтик, а над хулиганами – черно-белый.

— Было что-то такое. Но нам как-то пофиг (вариация от «Да ну нафиг»)

Сегодня мы должны поговорить о «Снежной королеве». Ребята заверяют: сказку все уже читали.

— А как звали главных героев?

— Адам и Ева. Ну они еще яблоко трескали.

Попробуй – ка пойми: дети действительно ничего не знают или просто издеваются. После долгих препирательств мы все-таки решаем, что Андерсен писал о Кае и Герде (последнюю все упорно называют Гретой). С другими персонажами не все так просто.

— Самый главный там был монстр, — выдает Слава. Как это, не было монстра? Это у вас не было, а у меня был.

До конца урока мы читаем сказку вслух. Я периодически вздрагиваю: вдруг Андерсен все-таки писал о монстре, а мне просто изменяет память.

«Да ну нафиг вашу профориентацию»

Чтобы прийти в себя после «дебюта», спускаюсь на первый этаж – здесь учатся младшие классы. В меня врезается симпатичная толстушка:

— Вы новая учительница, да?

Смущенная напором, киваю:

— А меня Таня зовут. Мне уже 7 лет, а зимой будет целых 8. Я люблю чтение и немецкий. Вот послушайте: « Guten Tag !» Я учусь во втором классе, а моя сестра Оля думает, что в первом. Она у меня учится в Воронеже, а работает в Москве – машины моет. Я вырасту и тоже буду мыть машины.

А кем еще хотят стать сельские школьники? Не все же мечтают полировать чужие автомобили.

Большинство ребят на вопрос о будущей профессии отвечают неопределенно. Мой «коридорный эксперимент» завершился на Ксюше, уверенно заявившей:

— Адвокатом буду. У меня сестра Оля на юриста учится, она меня потом быстро пропихнет.

Позднее мне объяснили, что Таня и Ксюша — сестры. А многогранная личность Оля – та самая, что моет машины – еще и собирается стать нотариусом.

Но о выборе профессии, прежде всего, нужно думать выпускникам.

В 11 классе всего 2 человека. Ребята, измотанные факультативами, запуганные ЕГЭ, напоминают зомби: нездоровый цвет лица, потухший взгляд. Вика будто повторяет чужие слова:

— Я люблю детей и хочу с ними работать, поэтому буду учителем русского языка и литературы.

— А мне нравится спорт. Пойду в тренеры, — добавляет Слава.

— Это и есть ваши мечты?

— Ну, да… наверное. А вообще у нас одна мечта – аттестат получить.

Сельские школьники часто заканчивают 9 классов и идут «получать специальность». Но нынешние девятиклассники ЕГЭ не боятся:

— Почему все уходят? Учителя говорят: «Вы экзамены не сдадите». А мы все в себе уверены, — поясняет рослая блондинка Света. — Я, например, после 11 класса пойду в медучилище.

— Мечтаешь помогать людям?

— Не-е. Родители сказали: сначала в «мед», а потом – куда хочешь. Вообще-то я собираюсь быть семейным психологом. Приходят ко мне муж с женой, а я им «вправляю мозги», объясняю, что семья – это хорошо.

— Ты будешь сидеть в кресле с умным видом и поддакивать: «Понимаю, понимаю», — усмехается лучшая подруга будущего психолога Марина.

Марина еще не знает, кем хочет стать. Но в творческий вуз она точно не пойдет, потому что «актрисы, певицы и писатели – фигня полная».

Серьезный Слава (видимо, самое популярное имя в школе) собирался быть адвокатом, но решил, что это «грязненькая профессия». Не хочет школьник связывать свою жизнь и с медициной, признается: «Не люблю врачей»

Одноклассники хохочут:

— Ты че, дурак? У тебя же папа — врач.

— Вот поэтому и не люблю. Знаю, что не такая уж это нравственная профессия.

Спрашиваю:

— А учителя не помогают определиться с выбором? В школе же должен быть специальный факультатив .

— Заполняли какие-то анкетки, да что толку? Да ну нафиг вашу профориентацию.

Богословы, пчеловоды, журналисты

К полудню оживление в коридорах идет на убыль – дети устали. Как только первоклассники выдерживают по 6 уроков ежедневно? А в два часа, когда заканчиваются занятия, настает очередь факультативов – так теперь называют кружки.

Ходить на них не обязательно, но дети об этом почему-то не знают.

— Только попробуй пропустить «Основы православной культуры» — сразу родителям доложат, — вздыхает уже знакомая мне пятиклассница Настя. – Приходится слушать Нину Петровну: она старенькая и скучная, говорит тихо. Поэтому мне ее жалко, и я стараюсь не шуметь.

— А о чем рассказывает вам Нина Петровна?

— Ну… про богов всяких.

На вопрос «Не нарушает ли обязательное посещение факультатива права детей?» учителя поясняют: «Мы попросили разрешения родителей. Все поддержали идею духовного воспитания ребят». Мнением самих школьников не поинтересовались , потому что «они еще маленькие и не понимают, что это им самим же надо».

Но на некоторые кружки ходят охотно. В расписании девятиклассников по средам – «Пчеловодство». Почему школьников учат обращаться именно с пчелами, а не, например, с коровами, которых в деревне тоже много?

Руководитель факультатива Виктор Александрович говорит:

— Что дали, то и веду. Это дело полезное. Городским, может, и ни к чему, а в деревне пригодится.

Девятиклассники разъясняют ситуацию:

— Нам просто нужно было «окно» в расписании занять. А Виктор Александрович как раз пчел разводит, нагрузка у него маленькая… Вот нам и поставили факультатив.

Родители троих ребят занимаются пчеловодством, поэтому кружок превращается в площадку по обмену опытом. Сегодня Виктор Александрович принес цветочный мед в сотах:

— Давайте пробовать. Если кому-то попадется с мясом (то бишь с останками пчелы) – не обижайтесь.

На огонек приходят ребята из соседних кабинетов. Их угощают:

— Вы не болтайте, лучше ешьте побольше. А то директор услышит- всем не поздоровится.

Пировать заканчивают в тишине – на все про все потратили минут 15 из 45 положенных на занятие.

— Ну что, хватит на сегодня? – интересуется Виктор Александрович и, не дождавшись ответа, уходит.

— А чему же вас учат на факультативе? – спрашиваю я у девятиклассников .

— Да мы в основном мед едим. Чему тут учить-то?

Тем временем в кабинете русского языка и литературы собрались девочки 1-7 классов. Учительница объявляет:

— Сегодня мы будем рисовать собаку из повести Троепольского «Белый Бим Черное ухо».

Рисуют упоенно, а чтобы не было скучно, хором поют песню рэпера BahTee – именно поют, потому что речитатив пока не удается. Особо неугомонные решают отрепетировать танец к выступлению на Дне старшеклассника. Симбиоз музыки и рисования всем нравится. Порадоваться за школьников мешает только одно: в расписании факультативов в это время значится кружок Юного журналиста.

Трудный ребенок

После уроков уставшие педагоги собираются в «Учительской»… нет, не отдыхать, заполнять очередные бумаги. Они измотаны бесконечными аттестациями, районными контрольными, разборками с родителями.

— Вообще-то у нас почти не бывает неприятностей с мамочками, — нехотя рассказывает директор школы Татьяна Алексеевна. – Но есть тут одна, неугомонная…

Сын неугомонной Светланы Анохиной учится в седьмом классе. Заниматься с мальчиком, а заодно и с его одноклассниками, отказалось уже трое учителей. Все, что происходит на уроках, продвинутый Саша записывает на диктофон.

Учится он «по справке» — то есть экзамены будет сдавать в щадящем режиме. Но школьную программу Саша изучает наравне с остальными – класса коррекции в деревенской школе нет. Мальчик до сих пор читает и пишет на уровне первоклассника. Иногда нервы учителей сдают.

— Тут недавно такое было, — рассказывает выпускница Света. – Наталья Петровна Сашку дебилом назвала, а он все записал. Потом его мамаша вызвала районное начальство. Три дня заседали, хотели Наталью Петровну уволить. Можно подумать, она одна на Анохина орет. Что ж делать, если он такой дубовый?

— На День дублера нас всех чуть не посадили из-за этого придурка, — возмущается Игорь. Я был директором, отвечал за дисциплину. Семиклассники на ОБЖ Славика (он замещал учителя) в кладовке заперли и на школьном компьютере «порнушку» смотрели. А когда я надавал мальчишкам затрещин, Сашка плюнул мне на ботинки. Ну я и назвал его имбецилом. Кто ж знал, что у него всегда в кармане диктофон?

Потом пришла бой-мама с записью, вопила, что нас надо изолировать от общества. Поехали разбираться в район, но там уже всем надоело слушать выступления Анохиных. Мамаша обещала, что будет проверка из области, и всех, кто обижает ее сыночка, исключат из школы.

— Ой, а вы записываете? – спохватывается Света. – Только не выдавайте нас. Директор убьет, сели узнает, что эту историю мы рассказали.

Версия Татьяны Алексеевны куда мягче:

— Госпожа Анохина считает, что учителя должны относиться к ее сыну снисходительно. Мы стараемся выполнять требования родительницы , а мальчик этим пользуется – совсем перестал учиться. Иногда мы конфликтуем по вопросам воспитания, но не более того.

Сняв официальную маску, директор добавляет почти по-человечески:

— Не тащи наружу эту грязь. Мамаша с тобой разговаривать не станет. А если даст комментарий – ты еще и виновата останешься. В какой школе нет проблем? Учителя же не виноваты, нам просто не повезло.

«Комплекс деревенщины»

Но несмотря на «невезение» Н*** школа входит в пятерку лучших в районе. А ее техническому оснащению могут позавидовать элитные гимназии. В каждом классе – компьютер и интерактивная доска. В спортзале – самые современные тренажеры.

Только качать бицепсы некому: детей с каждым годом все меньше. Каково работать, когда в классе один человек?

— Мы привыкли, — улыбается филолог Наталья Михайловна . — По сути, занимаемся репетиторством, делаем упор на подготовку к ЕГЭ и ОГЭ. Наверное, городскому учителю проще: в классе больше 20 человек. Кто-то тебя послушает и примет сказанное к сведению, кто-то равнодушно отвернется. Но всегда есть, на кого опереться. Мы же, если ученик «слабый» или равнодушный, не получаем никакой отдачи. Потому в школу не идут молодые педагоги.

— Вообще работать по специальности готовы немногие, — сетует учитель истории и обществознания Эмма Эрнстовна. – Спрашиваем у ребят: «Куда пойдете учиться?» Отвечают: «Куда поступим». Дети не думают о будущем серьезно, ведь у них есть возможность подать документы сразу в 5 вузов. Когда поступала я, приходилось осознанно выбирать. Я видела себя только в школе. После выпуска даже не было мысли о том, что бы пойти куда-то еще.

Эмма Эрнстовна начинала работать в городской школе, потому она уверят: там учителей воспринимают, как официантов, которые обслуживают мозг. Выдал педагог нужный материал: если понравилось – вот чаевые. Не усвоил сказанное – дайте жалобную книгу.

Школьники в селе другие. Только кажется, что они такие же «раскрепощенные и продвинутые» как их ровесники из мегаполисов. На самом деле комплекс деревенщины есть почти у каждого подростка:

— Дети думают, что они хуже городских. Ведь на зарплату мамы-доярки «айфон» не купишь. Но на самом деле они наши ребята скромнее, воспитаннее, сердечнее, — улыбается Эмма Эрнстовна.

Но комплекс деревенщины проявляется у выпускников, как только они уезжают в город. Аня Плетнева закончила школу три года назад, но до сих пор носит ярлык «девочка из села»:

— Никто в открытую не говорит мне, что я не пришлась ко двору. Но первое время мне просто не о чем было говорить с городскими. Я не пью, не курю, на тусовки не хожу. Находятся люди, которые считают мои принципы деревенской отсталостью. Мол, я в своей Хомутовке ничего слаще морковки не ела, не могу оценить образ жизни на «полную катушку».

Оксана Мордасова, студентка ВГПУ, нашла свой метод борьбы с издевками:

— Дразнить человека, который не обижается не интересно. Пару раз меня пытались задеть, но я бодро подхватывала тему своего происхождения. Смеясь, рассказывала какие-то истории из сельской жизни. А через полгода все забыли, кто откуда приехал.

— Дело даже не в адаптации к условиям города, — говорит Вика Сомова из ВГУ. – Мы сами привыкли думать, что не дотягиваем до уровня горожан. Я была уверена, что не поступлю в университет. Ведь закончила обычную сельскую школу, у нас даже разделения на профили нет. И к ЕГЭ нас почти не готовят – какой уж тут вуз? До первой сессии я преклонялась перед одногруппниками, на семинарах не работала, боялась сказать глупость. И только на экзамене поняла: мои знания крепче, чем у выпускников элитных гимназий. В Н*** школе, может, и нет заслуженных учителей. Но зато наши педагоги действительно не просто отрабатывают свою зарплату — они хотят чему-то научить.

Свое лицо

Главный ветеран Н*** школы – семидесятипятиле тний физрук Петрович научил закаляться и отжиматься от пола 100 раз уже 3 поколения. Уходить с работы он собирается каждый год, но вовремя спохватывается: на кого оставить спортсменов? Без физрука дети окончательно превратятся в «спортивных коряг» и едва ли дотянут до полувекового юбилея.

Петрович же собирается жить 110 лет. С белокровием и повышенным давлением он борется при помощи физических нагрузок и… любви. Когда по утрам самый завидный жених деревни шагает школу в брюках со стрелками и спортивной куртке поверх белой рубашки, местные кумушки только вздыхают. Петрович предпочитает молодых и стройных девушек. Фотографии своих любовниц он часто показывает ученикам:

— Смотри какая! Фигурка – во! Ну скажи, красотка.

Девушки меняются, фотографий становится меньше. Не меняется только Петрович. Он никогда ни сидит на переменах в учительской. Своих коллег ласково называет «горгульями» и во время перерыва предпочитает стоять у входной двери вместо охранника.

Но как и другие учителя, Петрович успевает прикипеть душой ко всем, кто выходить из стен школы. Когда ребятмало, они не просто ученики – дети. У каждого своя история, свой характер, свои привычки.

«Я и тебя запомню! – кричит мне Петрович на прощанье. – У тебя лицо породистое».

В сельской школе не бывает незапоминающихся персонажей. Здесь у каждого – свое лицо.

Мария Репина

Студентка 3-го курса факультета журналистики

Воронежского государственного университета

Все имена героев изменены по этическим соображениям.