Михаил Владимирович Зеленский — российский журналист.

С февраля 2001 года вел передачу «Вести-Москва», а в 2006 стал лицом телеканала «Вести».

Сейчас  —ведущий программы «Вести-Москва. Неделя в городе».

— Какое интервью вам запомнилось больше всего?

—Сложный вопрос, потому что за последний год мне с ними очень повезло.

Запомнилась  — Карла Бруни, которая приезжала с концертом и даже согласилась дать интервью, несмотря на то, что она экс-первая ледиФранции. Это очень спокойная, достойная женщина, готовая, однако, на любые виды экспериментов, готовая шутить, вылезать на балкон в гостинице «Вильцкарлзен», хотя служба безопасности это запрещала, готовая танцевать  и изучать русский язык по книжкам, стоящим в номере.

Безусловно, это и Елена Соловей  — замечательная актриса, которая уже давно живет в США, но, тем не менее, приехала к нам на программу.

И, наверное, еще француз  —  Пьер Карден. К нему мы ездили писать интервью о школьной форме. Тогда еще планировали, что он будет делать ее для российских школьников.Этот человек в 90 лет готов совершать неимоверные пешие прогулки и рассказывать днями и ночами.

—В своем интервью  вы говорили, что телеведущему нужно говорить на хорошем русском языке, что значит слово «хороший»?

—Орфография, орфоэпия. Вот буквально в пятницу мы ругались с корреспондентом по поводу слова «литероваться», ему почему-то было оно неизвестно. Ведущий должен говорить четко и правильно. Это и вкладывается в понятие хороший язык.

—На сайте «Собеседник.ру» вы говорили, что импровизируете в эфире. Вы этому специально где-то учились?

—Нет, это пришло после работы в программе «Прямой эфир». Во-первых, там у тебя в студии сидит публика, которая в любой момент может подойти к микрофону и что-то сказать. Во-вторых, сидят эксперты и герои программы и, что каждый из них скажет, ты не знаешь, это непрописанный текст. Просто в какой-то момент ты начинаешь анализировать и придумывать вопросы.

—В репортаже на «7days.ru» приведен ваш комментарий, где вы говорите о том, что формат ток-шоу зависит от личности ведущего. Что должен уметь делать ведущий, чтобы ток-шоу было успешным?

—В первую очередь, он должен уметь работать в команде. Ведь команда, которая делает такие форматы, очень большая. Если в новостях у меня одна бригада, то  в прямом эфире  — огромная команда. И найти со всеми общий язык непросто.

—Почему вы решили уйти с программы «Вести» и попробовать себя в «Прямом эфире»?

—Поступило предложение от начальства, не воспользоваться таким предложением, было бы большой глупостью.

—А почему вы ушли из «Прямого эфира»?

—Я, наверное, за два года работы так и не научился отключаться от того что происходит в студии, а это, кстати, тоже важно. Отработал и оставил это. Наверное, у меня так не получилось, к концу второго года это была уже работа на износ, а потом опять решили поменять формат и добавить немножко шоу. Это опять же было предложение сверху. Честно скажу, я восхищаюсь Андреем Малаховым, который в этом формате работает уже больше 15 лет.

—Как проходит подготовка к эфиру?

—Мне кажется, что людям, с которыми я работаю, нравится, как проходит подготовка. У меня всегда играет какая-то музыка, никому она не мешает, наоборот, создает какой-то фон и людям пишущим тексты тоже поднимает настроение. Что касается 2-3 минут до эфира, люди, которые меня видят со стороны, надо мной потешаются, потому что я начинаю ходить туда-сюда. Прежде чем войти в студию или перед интервью, мне нужно все время двигаться. Кто-то иначе готовится, садится, закрывается и сидит в тишине.

—Проверяют ли режиссеры телеведущего?

—Мне кажется, все режиссеры поначалу проверяет ведущих. А потом когда уже понимают, что у них ничего не получается, бросают это.

—Бывали ли у вас в передачах какие-нибудь неудачи?

—Бывали. Неудача  — это когда ты понимаешь, что не получилось интервью. Я не хочу называть фамилии известных персон, с которыми, на мой взгляд, интервью  не получилось. По моей вине, или по вине моих продюсеров, или из-за особенности характеров этих известных людей — всегда по разным причинам.

—Были ли у вас какие-нибудь конфликты с сотрудниками, коллегами и как это повлияло на вашу работу?

—Конфликты? Ну как же без них? Они практически каждый день происходят, когда кто-нибудь из корреспондентов отстаивает свою точку зрения, а ты с ним не согласен, но вынужден в какой-то момент согласиться. Потому что он был на месте, а ты сидел в редакции. Не важно, может, ты больше знаешь, но он побывал на месте. В основном, такого рода конфликты происходят.

—Каким образом избежать драки, как направить разговор в другое русло в эфире?

—По большому счету этого избежать невозможно, потому что были герои, которые, назовем их так: с очень подвижной нервной системой. С такими избежать драки невозможно. Можно влезть между ними, если они начали драться. Ведущего они стараются не бить по лицу, это успокаивает. А, например, такой яркий персонаж как Никита Джигурда, его очень сложно остановить, унять, а уж тем более перекричать. У нас с ним сложились вполне доверительные отношения. Я, когда понимал, что он уже перегибает палку, показывал ему: стоп. И он находил в себе силы, останавливался.

—Что вам больше нравится: брать или давать интервью?

—Мне больше нравится придумывать его. Сам процесс, когда, что-то происходит не так, как я планировал, вот тогда это интересно.

—Хотели ли бы вы, чтобы дети пошли по вашим стопам?

—Нет, потому что, хочу, чтобы они сами выбрали что-то свое.

Руслан Воложанин