Журналист и документалист Карина Басок посетила Школу журналистики имени Владимира Мезенцева при Центральном Доме журналиста и рассказала о специфике работы военного корреспондента.

― Что повлияло на Ваше решение стать военкором?

— Во мне буквально взращено обострённое чувство справедливости. Я сильно люблю свою страну и считаю профессию, которую я выбрала, своим долгом. 

― Как давно вы приняли это решение? 

— Задолго до СВО (прим. специальной военной операции). Я приняла его, когда поступала на журфак. И уже тогда отдавала себе отчёт в том, что я буду военным журналистом.

― Как не бояться? Есть ли гарантия, что ты вернёшься?

— Никаких гарантий нет.

― А что говорить тем, кто хочет стать военным корреспондентом, особенно ребятам, выбравшим эту профессию уже в 8 классе?

— Это ваш выбор. И мы его совершаем постоянно. Это сложно объяснить словами. Когда я ехала на войну, то понимала: мама с ума сойдёт, узнав о моей смерти. Но я не могла по-другому. Обычно люди, решившие стать военкорами не задумываются «как, что», они просто физически не могут поступать иначе. А что касается ребят, то с ними нужно разговаривать честно. Они должны понимать без романтизма, что из себя представляет война. Возможно, после этого человек изменит своё решение или примет его более взвешенно, когда вырастет.

― Женщина, отправляясь на войну, фактически отказывается от своей главной роли: быть матерью. Меняется ли что-то в девушках-журналистах на войне?

— Да, и хотя материнский инстинкт там сильно обостряется, внутри появляется нечто очень сильное, мужское. А всё женское мы вынуждены глушить. 

― Может ли военный журналист вершить судьбы?

— Нет. Он может показывать, а делать должны другие. И я убеждена в этом. У меня была не одна попытка изменить хоть что-то, но это отвлекает от работы и ни к чему не приводит.

― Как психологически Вы переносите это?

— Посещаю психиатра, прохожу частную терапию. Я понимала, «куда лезу». Но не только это. Должно быть понимание, зачем ты это делаешь. Потому что из-за этого тебе психологически будет легче себе объяснить, зачем ты находишься в этой точке.

― Какую роль выполняет журналист на линии фронта, помимо того, что он освещает события и является глазами происходящего?

— Он пытается не увеличить злость, не разжечь огонь, не ухудшить ситуацию, не навредить.

― Скорее всего, Вы не единственный журналист на войне, как Вы коммуницируете, как ощущаете себя в группе, команде? 

— Мы давно знакомы с Марьяной Наумовой (прим. российская телеведущая общественно-политического ток-шоу «Время покажет» на «Первом канале» с 2022 года, журналист, военный корреспондент). Работали вместе на фронте, и нам сложно коммуницировать вне военных действий. Там у тебя действительно происходит это объединение. Но после возвращения в мирную жизнь всё остаётся позади, в другом мире. И здесь появляется мерзкое ощущение, что ты не хочешь быть здесь, не хочешь сплачиваться с этим миром, и всё.

― То есть вам легче находиться в том мире, чем в нашем, настоящем?

— Да. Но я учусь находиться в нашем мире, хотя пока что мне сложно это даётся. На самом деле всем ребятам, которые там работали и работают,  легче находиться на войне. Война сопряжена с их «внутренним». И это факт.

― Что значит «война сопряжена с их внутренним»? Можно ли сказать что это война личности, а не того, что царит там?

— Это всегда война личности. Я разговаривала с очень многими матерями погибших ребят. И их уход всегда был связан с чувством вины, безысходностью и какой-то эмоциональной ампутацией. И тогда кажется, что это единственный выход.

― А как через журналистику достучаться, объяснить действительность, реальность, показать лицо войны?

— Стараться кольнуть человека, заставить его задуматься. Если я скажу тебе слово «дом», то для тебя оно значит уют, спокойствие. А если я начну дополнять своё описание, рассказывать о своём детстве, то у тебя сложится чёткое представление о том, что такое дом для меня. Здесь похожая история.