Жанна Олеговна Москвина преподавала в университете Баварии. После переезда в Москву работает доцентом МИРЭА. Она пришла в Центральный дом журналиста имени Владимира Мезенцева по приглашению Григория Владимировича Прутцкова и рассказала ученикам о жизни в Германии. 

— Вы прожили в Германии 15 лет. За это время ваше мировоззрение изменилось?

— За это время моё мировоззрение довольно серьёзно трансформировалось. Это началось с языка. На немецком я говорю как на родном русском, потому что это ежедневный язык общения.

На смену моей невероятной журналистской взбалмошности и творческого бардака, который сопровождал меня всю жизнь, пришла очень структурированная немецкая практичность. В какой-то момент я поймала себя на том, что стала мыслить на немецком языке.

Немецкий язык – это ячеечный язык. Надо представить линию на заводе, разделенную на определённые ячейки, в которые должен упасть определённого цвета или размера предмет. Так и выглядит немецкая фраза – очень структурировано. Но немец может перестать вас понимать, если в ячейку попадёт лишнее слово.

— Вы говорили о том, что Германия — закрытая страна, которая не любит принимать иностранцев на работу. Как вам удалось стать преподавателем?

— Благодаря природному обаянию и знанию немецкого языка. Учила его дома без преподавателя, занималась по 5-6 часов не вставая. Я учила именно баварскую речь.

Во многих областях Германии сохранились архаичные формы языка. Это говорит о сложности и медленности трансформации мышления. Вы приезжаете куда-то, люди говорят на языке 13 века, добавляя англицизмы и американизмы.

— Все мы стали жертвами культуры отмены. А на Европе это отразилось?

— Это нормальная практика для европейского мышления. Как только ты начинаешь с останавливаться в мейнстриме и смотреть по сторонам, общество начинает тебя избегать. Ты становишься человеком, который думает иначе и становишься опасным, потому что своими мыслями ты можешь разрушить иллюзию, в которой живут поколениями.

— После начала СВО во многие европейские страны стали прибывать беженцы с Украины. Что можете сказать об их жизни Германии?

— Первые беженцы маршировали у нас по мостовой уже 27 февраля. В тот день мы увидели первых людей с чемоданами. Их расселяли в общежитиях. И возле них стала появляться нацистская символика, нарисованная мелом на асфальте. В Германии существует закон, запрещающий эти символы, за них грозит тюремное заключение сроком на 7 лет. Но на это закрываются глаза.

— Как государство оправдывает затраты бюджета на содержание беженцев?

— Агрессия России. Нужно противостоять агрессии России, иначе она придёт к нам.

— Что можете сказать об отношении немцев к мигрантам из Африки и стран Ближнего Востока?

— Этих уже полюбили, по сравнению с теми, которые приехали в феврале-марте 2022. Ещё в 2010 году Ангела Меркель сказала: «Надо признать, что программа мультикультурализма провалилась». Появились довольно серьёзные проблемы ментального характера в процессе ассимиляции беженцев из стран Северной Африки и Ближнего Востока.

Государство (прим. Германия) тратит огромное количество средств на содержание беженцев. В среднем беженец получает около 750 евро в месяц. Но при этом он не платит за аренду жилья и коммунальные услуги. У немцев это вызывает отторжение. Для украинцев был открыт полный карт-бланш вплоть до высшего образования. Детей принимали в университеты без документов, тестирования и вступительных. Многие университеты в Байройте, например, открыли допфакультеты-отделения для украинских студентов. Преподаватели обязаны были учить украинский язык, так как украинцы не владеют немецким.