Хотя искусственный интеллект — явление не новое, его использование специалистами в отдельных сферах, в том числе в журналистике, всё ещё вызывает немало вопросов. Нейросети — это помощник или потенциальный конкурент журналиста? Может ли журналист вообще их использовать? Об этом и не только рассказал кандидат филологических наук, профессор Института медиа НИУ ВШЭ, академический директор Школы журналистики имени Владимира Мезенцева Григорий Владимирович Прутцков.

— На Ваш взгляд, ИИ — инструмент для журналиста или полноценный субъект творческой деятельности?

— Всё-таки это инструмент. Уже очень давно, с тех пор, когда ещё никто не знал, что такое искусственный интеллект, ведутся разговоры о том, что человека рано или поздно заменит машина. Ведь машина — это, в принципе, тоже разновидность искусственного интеллекта. И вот сколько эти разговоры ведутся, а они активно ведутся всю вторую половину XX века, мы видим, что ни в одной серьёзной отрасли машина полностью человека не заменила. Она помогает, безусловно. Она облегчает труд, выполняет какие-то технические задачи. Но всё равно нет ни одной отрасли, где бы человек полностью исчез. Поэтому я думаю, что так же и в журналистике: искусственный интеллект будет только серьёзно помогать, облегчать поиск, выполнять техническую работу. Все мы видели ту же Снежану Туманову (прим. Снежана Туманова — созданная нейросетью ведущая прогноза погоды). Но это частный случай. А человек всё равно останется. Искусственный интеллект — очень разнообразный инструмент, многообещающий, который наверняка будет ещё совершенствоваться. Но он полностью человека не заменит.

— Как Вы относитесь к использованию нейросетей в журналистике?

— Здесь нет однозначно положительного или однозначно отрицательного ответа. Всё зависит от того, как их использовать, в каких рамках, в каких размерах, в каких масштабах. Можете, например, представить, что нейросеть заменит школьного учителя? Или университетского лектора? Школьнику, студенту всё равно помимо получения суммы знаний нужен живой контакт, диалог с тем, кто это знание даёт ему. Примерно то же и в журналистике. Потребитель новостей вряд ли будет так же доверять нейросети, как живому журналисту. Поэтому, в принципе, это положительный процесс, но не должно быть так, чтобы нейросети полностью вытеснили журналиста. И уверен, этого не произойдёт.

— Стоит ли, на Ваш взгляд, дополнить закон о СМИ нормами, регулирующими использование искусственного интеллекта?

— Это неизбежно произойдёт, потому что искусственный интеллект развивается очень быстро. И я думаю, что, может, даже в ближайшее время будут какие-то на этот счёт если не решения, то дискуссии на самом высоком уровне. Мы очень скоро неизбежно столкнёмся с попытками законодательного регулирования работы искусственного интеллекта. Ведь и правила дорожного движения, и дорожные знаки появились через несколько десятилетий после изобретения автомобиля. Так же и в сфере искусственного интеллекта: ещё не все понимают его возможности и опасности.

— Чему искусственный интеллект может научиться у журналиста, а журналист у искусственного интеллекта?

— Я думаю, что искусственный интеллект у журналиста, наверное, ничему не может научиться, поскольку это всё-таки машина со своей программой. А вот журналист может научиться грамотной структуре текста, оперативности, всеохватываемости. Вот, скажем, в сфере преподавания искусственный интеллект сможет помочь составить лектору план занятия. Предмет, который я веду, — история зарубежной журналистики. Мы всё-таки заложники евроатлантической традиции, поэтому на занятиях рассматриваем журналистику, как правило, ограниченного числа стран: это Франция, Германия, Великобритания, США. А тот же искусственный интеллект, разрабатывая план занятий, мог бы охватить историю журналистики тех стран, о которых очень редко говорят на занятиях, а чаще всего и вовсе не говорят: например, африканские государства, Австралию, Океанию.

— Пользуетесь ли Вы сами искусственным интеллектом?

— Как посмотреть. Тексты я не пишу через искусственный интеллект. В прикладном плане, думаю, все пользуются его услугами, у кого есть современные гаджеты. Скажем, функция исправления ошибок Т9 — это ведь, по сути своей, искусственный интеллект. Но, надеюсь, я никогда до такого не дойду, чтобы поручить ему написать текст, который потом выдам за свой. Понимаете, если мы будем свою работу перекладывать на искусственный интеллект, то быстро деградируем. Останемся как биологический вид, но как личность, как творческая личность, мы неизбежно деградируем. Поэтому этого допустить всё-таки нельзя.