Х Всероссийский конкурс имени Владимира Мезенцева «Юные журналисты России».

Номинация — «Очерк».

Участник — Натали Ильченко.

ГОСПИТАЛИ СТЕПНОГО ХУТОРКА

В Матвеево-Курганском сельском поселении в декабре 1941 года недалеко от небольшого степного хуторка Соколовка проходила линия фронта, в хуторе был развернут полевой госпиталь, куда доставляли раненых из-под Матвеева Кургана, Ряженого и других участков Миус-фронта. Под  госпиталь отдали здание местной школы, поставили там кровати, набили нары, а также некоторых легкораненых размещали у людей, согласившихся принять больных. Вера Яковлевна Ерохина говорит, что запомнила одного молодого весёлого солдата, раненого в руку, который какое-то время лечился в госпитале, а к ним приходил ночевать. Она сетует, что больше ничего не знает о его судьбе, человек был очень хороший. По домам жителей размещали легкораненых. Раненые тяжело лежали в госпитале. Всего одновременно там находилось человек по 50-60 раненых. Было 3 врача и медсестры, санитарки. Они тоже разместились на постой у хуторян и приходили только спать.

Бернасовский В., ветеран 44-й армии, воевавший под Таганрогом, пишет: «…условия для работы хирургов были, как правило, неблагоприятными. Им приходилось при большом наплыве раненых работать в неприспособленных, с плохим освещением, холодных помещениях. В хирургическом же вмешательстве нуждалось, как правило, 55-60% раненых» (в книге «Таганрог. Огненные годы 1941, 1942, 1943», Таганрог, 1994г., с.137). Постоянно шли потоки раненых с фронта. Тяжелораненым оказывали помощь и отправляли дальше на лечение, а со средними повреждениями оставляли лечиться здесь. Все хуторяне были мобилизованы для работы в госпитале, дел хватало всем. Нужно было готовить еду, мыть полы в госпитале, стирать обмундирование и бинты для раненых. Некоторые молодые девушки были зачислены в штат. Им даже выдавали паек санитарки, вроде как зарплату. Но всех, кто работал, подкармливали  понемножку, голодными они не были. Так, одной хуторянке Фаврий Антонине Авскентьевне удалось после войны добиться, чтобы время работы в госпитале было включено в стаж работы, ей до пенсии несколько месяцев стажа не хватало, а работать она не могла по состоянию здоровья. Даже в Пенсионном Фонде осталась запись о работе в госпитале в 1942-1943 годах. Дети 10-12 лет помогали взрослым: работали на кухне, чистили овощи, носили воду из колодца, развешивали постиранные бинты, а когда высохнут, скручивали в рулоны, чтоб медсестрам было легче ими бинтовать раненых. Некоторые дети читали раненым письма, газеты, телеграммы, дежурили — кому воды подать или медсестру позвать за помощью. Всем находилось дело. Никто не отлынивал, все понимали, как важно работать. Всех раненых знали по именам или, если не знали кого по имени, то говорили «танкист тяжелый» или «минометчик рыжий», или как-то еще. Все радовались, когда раненые выздоравливали, приходили прощаться с местными хозяевами, отправляясь обратно на фронт. Вражеская авиация беспрерывно бомбила дороги и хутор. Очень часто раздавался сигнал тревоги, кто успевал и мог, прятались в погребах. Немецкие самолеты летали со стороны Ряженого большими группами, по 30 – 40 машин, это были Мессершмидты и Юнкерсы. Бомбы как-то рядами с них сыпались, сразу получалась полоса из воронок и тянулась метров по 100. Летчики даже одиноких путников сверху пулями поливали. Хуторяне, как слышали рев моторов, уже инстинктивно падали на землю лицом в траву и старались не шевелиться. Одежда была серой, коричневой, можно было слиться с землей, и тогда был шанс, что лежащего ничком не заметят.

Дни сменялись днями, заполненные бесконечным тяжелым трудом. Но особенно запомнились Вере Яковлевне Ерохиной дни начала марта 1942 года:

«Наступали наши неудачно на Волкову гору, хотели к празднику женщинам подарок такой сделать, прямо на 8 марта. Вот и получился подарочек… дни и ночи трое суток подряд шли грузовики, груженные ранеными с фронта из-под Матвеева Кургана. В каждом по 10-15 раненых размещалось, на фронте помощь иногда толком оказывать не успевали, так и везли, наскоро перевязанных. Полно крови в кузове, из некоторых грузовиков кровь на дорогу капала, текла ручейками. Так следы кровавые из самого Матвеево Кургана и тянулись за грузовиком. Раненые в бреду мечутся, те, что в силах, пытаются им помочь. И много раненых умирало, не доживали, уже мертвых выгружали из машин. И опять, кому перевязку делали, затем отправляли в другие госпиталя, не  которые у нас оставались. Разгрузками – погрузками занимались выздоравливающие и местные жители». Я узнала, какие события на фронте сопровождались такими большими потерями. С целью занятия войсками Южного фронта выгодно исходного положения для развития наступления в обход донбасской группировки противника с юга маршал С.К. Тимошенко решил предпринять операцию по разгрому покровско-таганрогской группировки противника. Нанесение главного удара планировалось из района Матвеев Курган–Ряженое. Важной частью наступления стал захват Волковой горы (105,7м) и других господствующих высот на правом берегу Миуса (Г.Г. Матишов, В.И. Афанасенко, Е.Ф.  Кринко «Миус-фронт в Великой Отечественной войне 1941/1942гг. 1943г.», Ростов-на-Дону,  издательство ЮНЦРАН 2010, с. 64-69). Но наступление не удалось. По неполным данным, за 3 первых дня наступления общие потери составляли более 13 тыс. человек (там же, с 71). К 10 марта бои были приостановлены. Окончательно фронт передвинулся к Сталинграду в июле 1942 года.  Соколовка находилась в зоне фашистской оккупации. Вновь боевые действия на Миус-фронте начались в феврале 1943 года. С ходу по пути на Марьевку была освобождена и Соколовка. Вспоминает Вера Яковлевна Ерохина:

«Это был февраль 1943 года. Сидим мы вечером в хате, набилось человек 30 женщин и детей. Для экономии свечек все в одно место набивались, да и веселее вместе-то. Стреляли уже, где-то на востоке бой шёл, было слышно. Тут в окно кто-то скребётся. Это были солдаты наши – разведчики. Мы рассказали им всё, что знали о немцах, и разведчики пошли опять к фронту. Мы поняли, что наши близко».

Был скоротечный бой на окраине Соколовки. Вырвавшийся вперёд танк под командованием лейтенанта Ершова был подбит, загорелся. Лейтенант выбрался, но спасти его не смогли. Подоспели другие танки, пехота, хутор заняли наши войска. В бою были уничтожены несколько доо0мов. Жители во время боя не пострадали, прятались в подвалах.

В конце февраля 1943 года бои велись в районе Матвеева Кургана. Но опять не удался прорыв фронта. Н. Курченко пишет: «Это было жестоким испытанием для советских полевых командиров. В дивизиях оставалось по тысяче человек, танки исчислялись уже единицами, в слякоти обмякших полей артиллеристы тащили последние орудия» (Н.Курченко «33-я гвардейская стрелковая дивизия. 1941            1945гг. Волгодонск, 2010г., с.132).

В Соколовке вновь был развернут госпиталь. Теперь люди стали работать в госпитале более осознанно, сама работа госпиталя была лучше организована. Теперь велся строгий учет всех раненых, велись карты, делались записи. Жителей официально мобилизовали для работы в госпитале и кормили их. Опять потекли госпитальные будни. Опять машины привозили раненых, увозили тяжелораненых дальше. И бомбежки вражеской авиации вновь возобновились, но  теперь в небе было гораздо больше наших самолетов, жители даже несколько раз наблюдали воздушные бои.

Рассказывает один из жителей хутора Соколовка Евгений Гаврилович Ерохин:

«Прилетели немецкие бомбардировщики из-под Ряженого. Низко так летели, гул не сразу услышали, с тревогой запоздали. И вот самолеты разворачиваются бомбить, мы спешно в подвал, но тут другой гул – это со стороны Ростова два наших истребителя летят. А немецкие истребители тоже тут как тут. Давай друг в друга стрелять, низко так, и совсем недалеко. Однако бомбить бомбардировщики не стали, улетели, а бой продолжался. Тут один немецкий самолет как заревет и носом в землю (показывает рукой), и взрыв. А один наш тоже задымился, но смог на поле спланировать. Мы побежали, помогли летчику вылезти, он ранен был. А самолет тоже на земле загорелся и рванул. Летчика потом в нашем госпитале лечили».

Вера Яковлевна рассказала о случае с медсестрой: «При бомбежке медсестру ранило, сильно кричала, видно, осколок в нерв попал. А потом и вовсе гангрена развилась. Надо было ампутировать ногу. Дают ей наркоз, а на нее он не действует. Что делать? Решили так пилить, на живую. Пилят, она кричит. Аж завывает, боли, наверное, адские. На весь хутор слышно было. Так она несколько дней мучилась, сознание пропадало, потом опять возвращалось, просила пристрелить ее, такая боль была невыносимая. Умерла в конце – концов».

Я слушала людей, переживших в начале своей жизни такие трагические события, бывших тружеников госпиталя, которые не имеют сегодня никаких документов, удостоверяющих их стаж. Но рассказ их так ярок, что безусловно, является ценным свидетельством маленькой странички Великой Отечественной войны.

Натали Ильченко

Ученица 10 «Б» класс, МБОУ Матвеево-Курганская сош №1, Матвеево-Курганский район Ростовской области.

Работа опубликована в районной газете «Родник» №8 от 27 февраля 2015 года «Госпитали степного хуторка».