«Моя задача — увидеть в глазах отблеск того, что я даю»: профессор ВШЭ Григорий Прутцков о стиле преподавания, древних ораторах, Институте медиа и уходе из МГУ

Что чувствует молодой преподаватель, который сам недавно был студентом, а теперь уже сам преподаёт?

— Я не молодой преподаватель. Тут, пожалуй, вопрос не по адресу, поэтому я могу рассказать только о том, что я чувствовал, когда был молодым преподавателем. Когда я вёл первые занятия — на вечернем отделении, — там учились студенты порой старше меня. Раньше вечернее отделение состояло во многом из людей, которые работали на производстве и по вечерам ходили учиться. Вчерашних школьников там было очень немного. Но не могу сказать, что волновался. Никогда у меня такого не было, чтобы я волновался перед аудиторией.

Семинарское занятие на журфаке МГУ. 1996 год. Фото: личный архив Г.В. Прутцкова

Было тяжело работать с людьми сильно старше вас? 

— Нет-нет. Вы понимаете, тут важно что? Важно найти у аудитории какой-либо вектор. На кого-то ориентироваться надо. То есть, условно говоря, если это разнородная аудитория — возрастная или какая-то ещё, — нужно найти, на кого ориентироваться. Когда все совсем разные, то это очень сложно. А вот здесь, с одной стороны, люди примерно одного направления — гуманитарии, которые учатся журналистике. А с другой стороны, у них разный возраст, разный жизненный опыт.

Я иногда даже на какого-то одного человека ориентируюсь. Выбираю одного или нескольких человек и наблюдаю за их реакцией. И по их лицам ориентируюсь. Иногда выбираю самых таких… неактивных, которые никак не участвуют в работе. И моя задача — их как-то растормошить, чтобы увидеть в их глазах отблеск того, что я даю. Когда ты найдешь точки, на которые можно ориентироваться и давить, занятие будет идти успешно.

Семинарское занятие в Александровском саду. 1998 год.

Фото: личный архив Г.В. Прутцкова

Ещё один момент, который я понял, – нужно всегда подготовиться на одно занятие вперёд. Бывает так, что ты строишь занятие, говоришь, условно, пятнадцать минут, затем пять докладов у студентов, и вроде бы полтора часа должны пройти. Но когда ты приходишь в аудиторию, то оказывается, что один человек не пришёл, другой заболел, третий не подготовил доклад, четвёртый буквально за три минуты выступил. И всё — у тебя остаётся где-то 40 минут, а то и час. Что делать? Ты же не можешь отпускать студентов. Поэтому я всегда говорю другим (и сам так делаю): всегда нужно готовиться на плюс одно занятие. Когда я иду в аудиторию на семинар, у меня всегда есть три-четыре, а иногда и пять вариантов развития ситуации. Какой вариант я выберу, решаю, когда войду в аудиторию. Иногда бывает и незапланированный вариант, совершенно экспромтный. В разных группах по-разному. Зависит от суммы факторов.

Вам помогали старшие преподаватели, когда вы начали работать?

— Нет, конечно. Им такое, думаю, даже в голову не приходило. Только критиковали меня, что я всё не так делаю, на кафедре обструкции устраивали. Ясен Николаевич Засурский меня защищал, и, пока он был жив, его поддержка давала мне возможность работать. 

Один из последних снимков с Ясеном Николаевичем Засурским. 2019 год.

Фото: телеграм-канал «Записки профессора Вышки»

А вы помогаете молодым преподавателям?

— Ну конечно, естественно! Всегда помогал.

Знаю, многим нравятся ваши лекции. Как думаете, почему?

— А многим и не нравятся… Понимаете, я догадываюсь, что неакадемично читаю. И это как контраст с преподавателями, которые читают академично. Вот это и нравится.

Со студентами вечернего отделения. 1995 год. Фото: личный архив Г.В. Прутцкова

Вы всегда так преподавали?

— Да-да, всегда. Может, какие-то приёмы позже появились, но в целом стиль всегда такой был.

А ваши фирменные фразы как появились? Например, легендарная «Вам зачтётся».

— Это Елизавета Петровна Кучборская!

Она так говорила?

— Конечно! «Вам зачтётся!», «Вам зачтётся!» — это её любимая фраза. Понимаете, фразы от преподавателей, которые я слышал и которые воспроизвожу, — их, так сказать, отблеск.

Профессор Елизавета Петровна Кучборская. 1987 год. Фото: Анвар Галеев

А про камни тоже от Кучборской?

— Нет, про камни — это моё!

Так говорили какие-то ораторы?

— Демосфен!

Вам как-нибудь помогло в работе изучение творчества ораторов?

— Как вам сказать… Я в любой теме ищу какие-то мостики от прошлых эпох в наше время. Всегда задача не просто провести время за чтением того или иного текста, прослушиванием того или иного фрагмента лекции, а чтобы ты взял оттуда что-то для своего опыта. Чтобы ты как-то воспользовался знанием, которое древние люди оставили из прошлых эпох. Вот это главное, мне кажется.

А что cчтоит почерпнуть у древних ораторов, чтобы начать говорить интереснее?

— Понимаете, по сути, ничего не устарело из тех приёмов, которые они рекомендовали. Всё, в общем, актуально спустя две с половиной тысячи лет. Другое дело, это то, что я всегда, в каждой лекции, стараюсь оставить какую-то приманку для студентов. Условно говоря, на одной лекции камни они жуют, на другой лекции я читаю по-латыни, а на третью лекцию приношу какую-то древнюю книгу, на четвёртую — позорный столб, на пятую — что-нибудь еще. И так далее. Я стараюсь, чтобы на одной лекции у меня обязательно была какая-то изюминка. Тогда это уже смысловой центр лекции.

На лекции Г.В. Прутцкова. 2023 год. Фото: телеграм-канал «Паскаль мыслит»

Какие книги посоветуете прочитать об ораторском искусстве, кроме Цицерона?

— У Цицерона трактаты об ораторском искусстве прочитать. Есть книжка «Харизматичный оратор». Это современный автор написал. Книжка, которая вполне актуальна. Если у Цицерона теория, то здесь практические советы. 

Кто вам нравится из ораторов большое всех?

— Из древних или современных?

Из древних.

— Из древних… Понимаете, кто ярче, тот был скандальнее. Тот же Цицерон, например. Мне нравится его перечитывать. И речи, и трактаты, и письма. Там иногда какие-то фразочки нахожу, что-то подчёркиваю. Хочу когда-нибудь книжку издать «Фразы Цицерона». Я так подготовил, и журфак издал книжку высказываний Пушкина из писем, из публицистики. Хочу и с Цицероном так же сделать. Может, когда-нибудь сделаю.

Я недавно читал речь Лисия против Эратосфена. Мне показалось, что написано достаточно просто для древних лет. С чем это связано?

— А это его стиль. А посмотрите, как Христос говорил в Евангелии! Он тоже очень просто говорил. Он говорил простыми фразами, повторял слова, у него нет никакой горгиевской отточенности, приемов, горгиевских фигур риторических. У него всё очень просто было. Поэтому простота — тоже стиль.

На лекции Г.В. Прутцкова. 2022 год. Фото студентов журфака МГУ

Григорий Владимирович, как вы относитесь к студентам, которые на лекциях откровенно занимаются своими делами, не слушают?

— Я люблю всех студентов. В моей жизни было, наверное, три студента, максимум четыре, которые меня как-то обижали. Я всегда говорю, что никого на лекциях не держу. На лекцию ходят те, кому интересно. Я всем ставлю плюс, независимо от того, был студент или не был на лекции. Потому что лекция — дело добровольное, на мой взгляд. Но если вы пришли на лекцию, то пожалуйста, выполняйте правила игры. Если хотите фильм на ноутбуке посмотреть, то не ходите на лекцию. Посмотрите в более комфортной обстановке. Если хотите лекцию послушать, то тогда уже участвуйте в том, что я говорю. Вот это моё правило, которое на первой лекции озвучиваю. Поэтому у меня всего курса на лекции нет, а есть только те, кому действительно интересно.

Есть ли какая-то цель заинтересовать студентов, которые не слушают?

— Если человек спит — пожалуйста. Может, он во сне что-то увидит на тему лекции. Я в этом плане никогда не переживаю. Если он болтает, то я, как лектор, могу сказать, что когда есть какой-то источник звука в аудитории, то это мешает лектору, это мешает голосовым связкам и так далее. Не то что меня это обижает, что они не слушают. Я просто переживаю за тех студентов, кому они могут мешать своей беседой. Вот так.

У меня было несколько случаев, когда выгонял с лекции за злостную болтовню. Я замечания до этого делал, а потом уже просил покинуть аудиторию.  

На семинаре. 1995 год. Фото: личный архив Г.В. Прутцкова

Недавно мне один преподаватель рассказывал, как он иногда прогуливал лекции в студенческие годы. У вас было такое?

— Конечно. На первом курсе я ничего не прогуливал. Ни одной лекции не прогулял! Потом я ушёл в армию после первого курса. Когда вернулся на второй курс, мне уже было очень тяжело войти в ритм учебной жизни после армии. Поэтому я там прогуливал, да.

Но, когда окончил журфак, я понял, что у меня какие-то есть пробелы. И, когда учился в аспирантуре, ходил на те лекции, которые пропустил, которые хотел переслушать по-новому. Так сказать, чтобы почувствовать, воспринять. Поэтому я компенсировал свои прогулы в аспирантуре.

Как вы отреагировали, когда вас призвали в армию?

— Понимаете, существовало такое правило: если ты учишься с тройками, то тебя в армию берут. А у нас было семь экзаменов в первую сессию. Последний экзамен назывался «Техника средств массовой информации и пропаганды». Я пришёл по ошибке на консультацию с общим отделением, а учился на международном. Смотрю — что-то вопросов нет по некоторым темам, которые у нас на семинарах были.

Григорий Прутцков во время учёбы на первом курсе. 1988 год. 

Фото: личный архив Г.В. Прутцкова

И я послал записочку лектору: «Будут ли вопросы по макетированию на экзамене?». Она ответила: «Вопросов по макетированию не будет. Это тема следующего семестра». Я думаю: «Надо же, как странно! Нам, значит, рассказывали про макетирование на семинарах, а на экзамене этого не будет. Может, у них так принято, я же ещё молодой студент, их правил не знаю». А мне на экзамене достаётся вопрос по макетированию. Говорю: «Вы знаете, я был на консультации. Мне сказали, что это не надо учить. А мне преподавательница отвечает: «Вы вообще не должны были на эту консультацию ходить. Она для общего отделения, а не для международного. Отвечайте по билету!».

Вот, я получил тройку. Получилось, что я студент, который учится с тройками. У меня было шесть пятерок и одна тройка. И меня взяли в армию. Помню, когда последний месяц был, думал, что-то изменится. Может, отсрочку дадут. Может, как-то поменяют правило. Может, ещё что-то. Может, руку сломаю, и меня не возьмут. Но ничего этого не произошло, и я ушёл в армию. Через год вернулся, даже раньше срока, потому что вышел указ о досрочной демобилизации всех студентов.

В армии сильно скучали по журфаку?

— Невероятно просто! Он мне снился. Я очень грустил, писал письма. Мне почти никто не отвечал, и я ещё больше переживал. Очень было печально, одиноко где-то с лета до весны. Потом уже как-то привык, спокойно стал относиться. Первые месяцев восемь было просто невероятно [грустно]… Потом я ещё узнал, что мы последние, кого в армию взяли, потом уже отсрочку ввели. Было так обидно, что я чуть-чуть не успел получить отсрочку.

Курсант танкового полка Григорий Прутцков (справа). 1988 год. 

Фото: телеграм-канал «Записки профессора Вышки»

Как преподавателю не уставать рассказывать одно и то же?

— Вы знаете, у меня бывали ситуации, когда я четыре раза одно и то же в день рассказывал в течение целого семестра. Представляете? Уже на автомате рассказываешь, честно говоря. Но когда ты раз в год рассказываешь одно и то же, то это как гимнастика. Как стихи, допустим, перечитываешь свои любимые, чтобы не забыть. Так и здесь. Я всегда перечитываю тексты журналистов перед лекциями, о творчестве которых читаю. Всегда стараюсь что-то новое внедрить, что-то новое посмотреть, о чём я в прошлом году не говорил. Даже когда вёл четыре занятия в один день одинаковых, мне всё равно хотелось чего-то нового, хотя бы один фрагмент, чтобы не совсем было одно и то же.

Студентка сделала на семинар маску американской журналистки Маргарет Фуллер и дала её примерить преподавателю. Фото: архив Г.В. Прутцкова

Что не нравится в работе преподавателя?

— Чисто в работе преподавателя — всё нравится. Какие-то административные моменты, когда неадекватные начальники, допустим, — вот это не нравится. Но сейчас у меня прекрасные начальники. Когда некомпетентные начальники тебе говорят: «Вы не так лекции читаете, семинары ведёте, не так экзамены принимаете, не такой учебник написали» — вот это не нравится. Но это не связано с учебным процессом. Это, скорее, административные моменты. 

Фото: телеграм-канал «Записки профессора Вышки»

А в учебном процессе… Тут ещё какой момент, тоже административный. Раньше мой предмет шёл пять семестров. Каждую неделю была лекция и каждую неделю семинар. Это, конечно, очень много. Потом сократили до трёх семестров. Получилась одна лекция в неделю или семинар. Вот это было, в принципе, нормально. Сейчас это ещё больше препарировали: сделали одну лекцию в месяц, один семинар. Я считаю, что это чудовищно. Слава Богу, что я этого не застал. Чудовищно потому, что это методически совершенно неправильно. Студент к следующей лекции через месяц забывает эту информацию. Поэтому я всегда читал в первую половину месяца лекции, а во вторую половину семестра вёл семинары. Иначе у студентов информация плохо усваивается. Поэтому я даже рад, что сейчас в этом не участвую.

Вы практически месяц работаете в Вышке. Какие впечатления?

— Совершенно по-другому построен учебный процесс. Там он по модулям. Опять же, я говорил о лекции раз месяц, тут всё интенсивнее. Модуль два месяца идёт. Я за два месяца начитываю лекции, веду семинары. У студентов остаётся комплексное представление о предмете. Немножко это похоже на занятия в филиале МГУ в Севастополе. Там предмет не разбивается на три года по одному часу в неделю, а всё быстро, компактно, сжато. Это гораздо лучше, чем раз в месяц встречаться.

На семинаре в Институте медиа Высшей школы экономики. 2023 год. 

Фото студентов

Потом в Вышке много уделяется оценкам конкретных активностей, из которых состоит оценка. Там оценка по десятибалльной шкале. Кстати, десятибалльная шкала мне больше понравилась, чем пятибалльная. Потому что я когда в МГУ пятёрку ставил, у меня пятёрки были четырёх или пяти видов. Если просто, допустим, студент отвечал на отлично, я писал слово «отлично». Если на пятёрку с плюсом, то я подчёркивал «отлично». Если это гениальный был ответ — два раза подчёркивал пятёрку (или ещё восклицательный знак ставил). Если это пять с минусом, то писал «отл». А если студент руки заламывал: «Ну поставьте пятёрку!» — я ему писал «отлично» с двумя ошибками грамматическими: “атличьно”.

Телеграм-канал «Записки профессора Вышки»

Понимаете, и то, и другое, и третье, и четвёртое, и пятое — это всё «отлично». А вот в Вышке пятёрка — восемь, девять, десять. Есть та самая дифференциация, которой мне не хватало, когда я над словом «отлично» проводил эксперименты. Это тоже момент интересный, который мне нравится. Ну и, конечно, техническая оснащённость в Вышке даже близко не сопоставима с аналогичной оснащённостью МГУ.  

Вы ведёте новый предмет?

— Я сам придумал этот предмет, да.

А чем он отличается от истории зарубежной журналистики?

— Это микс, понимаете, из моих предметов «История зарубежной журналистики» и «История международных отношений и дипломатии». Мы рассматриваем взаимовлияние международных отношений и журналистики. Мне сложно. Сложно потому, что это новый предмет. У меня такое было, в общем-то, два раза в жизни: когда первый раз я вёл историю зарубежной журналистики и когда начинал вести историю международных отношений и дипломатии. Сейчас-то уже могу любую лекцию без подготовки прочесть. Во сне меня разбуди — прочту! А вот с этим новым предметом я готовлюсь, у меня много сил и времени уходит. По-моему, это нормально для первого предмета.

По каким книгам учатся студенты Вышки?

— Вы знаете, когда я принёс на первый семинар книги — два учебника мгимошных по истории международных отношений и один мой по истории зарубежной журналистики, — студенты удивлённо посмотрели на меня и сказали: «Вы — первый преподаватель за четыре года, который нам приносит бумажные книги». У них весь процесс оцифрован. Они всё смотрят с экрана, выступления на семинарах у них немыслимы без презентации. Огромный экран, аудитория с задвигающимися шторами, оборудование, плюс ещё кондиционер в каждой аудитории, обеззараживатель воздуха и так далее.  

Фото: Михаил Дмитриев / Высшая школа экономики

Как вы определяете темы лекций на будущий год?

— Я составляю план учебной дисциплины, это по каждому предмету так делают. Делаю презентации. На одном слайде — одна тема с её частями. Другое дело, бывает, что увлечёшься, допустим, — и что-то не успеешь рассказать. Или больше расскажешь, чем рассчитывал. Такие тоже моменты случаются, потому что предмет ещё не отработан. Нужен ещё год, чтобы отработать, чтобы было поставлено на рельсы. Но это тоже нормальная ситуация.

Вы летом писали в телеграм-канале, что собираетесь устроиться почасовиком в МГУ. Почему не получилось?

— Потому что меня обманули. Когда я увольнялся, мне обещали полставки на журфаке дать. Я поэтому так спокойно и уволился. А в начале сентября мне сказали, что Московский университет в моих услугах не нуждается. Вот так меня лишили возможности преподавать в МГУ.

Семинар во дворике журфака. 2008 год.

Фото: личный архив Г.В. Прутцкова

Зато меня оформили совместителем в Севастопольский филиал МГУ. И раз в неделю по утрам я читаю дистанционные лекции для будущих журналистов, которые учатся в филиале.

С какими чувствами вы уходили из МГУ?

— Примерно с такими, с какими в армию уходил. Вот один к одному всё было! И причём документы я забирал оба раза первого июля. 

Если когда-нибудь будет возможность полностью вернуться, вы вернётесь?

— (Смеётся). При этом начальстве — конечно, нет. Меня никто не возьмёт. А дальше… Понимаете, я же не Ванга. Как я могу сказать? Мне очень нравится работать в Вышке. Но ведь жизнь интересна тем, что ты не знаешь, что тебя ждёт. Я ещё в марте не знал, что уйду из МГУ. Поэтому всё в жизни бывает… Понимаете?