Ровно столько времени прошло с апрельского творческого конкурса до моего официального зачисления на факультет журналистики МГУ имени М.В. Ломоносова. А ведь в сентябре я и мечтать не могла об этом, да какое там, я и профессию тогда еще не выбрала.

Домжур дал мне толчок, и я бросила всю свою энергию на воплощение мечты в реальность. К творческому конкурсу я уже была готова к схватке, и она состоялась. После собеседования я была просто обязана назло всем доказать, что все в моих руках, я могу поступить.

К сожалению, не так уж и много времени было у меня на подготовку к сочинению, потому что в школе ребром встал вопрос о моей медали, поэтому мне оставалось перечитывать лекции с курсов и критику. Все же мне удалось заполучить эту долгожданную медаль, отпраздновать по такому поводу три выпускных и только с 28 июня кинуться во все тяжкие. Да, немного времени было до третьего июля, а предстояло перечитать еще не одно произведение нашей замечательной литературы. По крайней мере, точно знаю, что у меня уже было преимущество перед теми, которые сдавали творческий конкурс прямо перед сочинением. Вся эта нервотрепка с документами и результатами значительно снижает всякий настрой.

Благодаря просочившейся информации от ребят, занимавшихся с репетиторами, за день до экзамена я сократила список авторов, которых мне нужно было повторить. А зря… Все абитуриенты слишком доверчивы.

Уже в метро я нервно надевала на ноги резинки, чтобы засунуть в них шпаргалки. Встретилась с Машкой Хвостиковой. Наше напряжение передавалось друг другу, трясущейся рукой по дороге я заглатывала энергетик, набухшие веки мешали ясно созерцать происходящее. Огромная толпа у входа в ДК меня поразила, но мы как всегда ее быстро преодолели, нагло пролезая через людей, и я получила заряд боевого настроя. Оставалось немного времени для того, чтобы распределить шпаргалки по ногам, карманам, лифчикам и положить в трусы содержание, чтобы понятно было, откуда что вытаскивать.

Сели мы удачно. И с Машкой вместе, и с моим одногруппником на курсах, так что моя уверенность нарастала. Но когда подошло время открывать конверт, сердечко екнуло. Что ж, темы объявили. Мне оставалось лишь сидеть в течение пяти минут с открытым ртом. Мысли в голове совершенно перемешались. Тогда я думала: “Боже, первая тема не для меня, да я и не пыталась никогда выучить всю лирику Лермонтова и Блока, еще и в узком направлении «тема Родины». А вторая… да я и читала-то «Обломова» только один раз два года назад, а на курсах на эти лекции не попала, болела. Тут еще роль Штольца требуют раскрыть. Про третью тему молчу. «Дни Турбиных» не читала, только «Белую гвардию». А там даже в действующих лицах есть расхождения”. У меня не было шпор ни по одной теме. Я десять раз пересмотрела свой содержание. Спасибо Маше, которая вовремя сказала: “Как ты думаешь, а нормально это будет выглядеть, если я сейчас встану и уйду?!”.

Я сразу же собралась и начала работу. Поднапряглась, все вспоминаться стало, даже детально. Жаль, цитаты не помнила, но выкрутиться смогла. Что-то у мальчика сзади услышала, спросила; в туалет когда хотела, девочку пропустила, чтобы она шпоры принесла с цитатами. В общем, по завершению времени экзамена я имела полноценное сочинение, оставалось непонятным, верный ли ход мыслей и не искажены ли факты. Очень устала от усиленной, я бы сказала истеричной, работы мозга, тем более что одна лямка отстегнулась от груза бесполезных шпаргалок.

Остается только с ужасом вспоминать эти тянущиеся пять дней в ожидании результатов. Какая была возможность готовиться к английскому, если оценки за сочинение объявляют восьмого, а девятого уже завершающий экзамен. Вот и думай тут, подготовишься к английскому, а за сочинение «двойка». И что тогда? Обидно ведь. Кое-что я смогла повторить, но не более.

Накануне я плакала, чуть волосы не рвала, очень волновалась. Сажусь в автобус, колени трясутся. Раздается звонок мобильника. Охранник звонит: “Ален, какой у тебя номер? – 1610517 – сейчас, подожди… у тебя 4/3, — да ладно? Шутишь? – Какие тут шутки, серьезно!”. Со слезами на глазах я подъехала к метро. Подходя уже к журфаку, слышала вопли прошедших экзамен, хотелось тоже идти и орать. Тут же я увидела и слезы горести, полного отчаяния. Что ж, жалко, но все равно хорошо, конкуренция снизилась.

За один вечер я кое-как повторила английский. Опухшая, опять же с энергетиком в зубах, помчалась с утра к журфаку, думая о том, что на заочном конкурса, грубо говоря, нет, и все-таки остерегаясь. Естественно, я попала в самую ужасную аудиторию, ничего не смогла списать, и вышла без сил совершенно, сумку не в состоянии была держать.

Вечером, за день до объявления оценок, мне позвонил охранник. Сказал, что у меня четверка. Я ему не могла никак поверить. Сидела потом и рыдала. Захожу к маме в комнату и показываю ей четыре пальца, удерживая рыдания другой рукой. Она приподнимается с кровати и тревожно спрашивает: “Что такое, палец порезала?”. Я мотаю головой. Тут мама открывает рот, обнимает меня со словами: “Слава тебе, Господи! Умница моя! Сереж, иди сюда. Дочь твоя поступила”. И мы все вместе плакали. Кроме папы, правда.

Дальше осталось лишь зачисление и круглые глаза учителей, которые говорили, что верят в меня, и в тоже время считали безнадежной. 

Елена ЛУНИНА