Мы поговорили с медиаменеджером, преподавателем Школы журналистики имени Владимира Мезенцева Артуром Владимровичем Капланом о тонкостях военной журналистики, пропаганде в СМИ и проблемах журналистики в целом. Как это едят и в чем загвоздка? Обо всем этом вы узнаете в нашем интервью. 

Как Вы считаете, в военное время журналист должен оставаться объективным и не поддерживать лишь одну конкретную сторону конфликта, или же военная журналистика должна быть насыщена патриотизмом?

— Существует негласная журналистская этика, регулирующая профессиональную деятельность в условиях работы в, скажем так, горячих точках. Есть несколько аспектов, которые составляют эту военную журналистскую этику, назовем это так.  Один из них состоит в том, что журналист должен по мере возможности быть не просто объективным, а должен, как и любой гражданский журналист, работающий не в условиях военного времени, прежде всего, доносить информацию. С определенным ограничением, даже с целым рядом ограничений. Например, журналист не должен  в ходе своей профессиональной деятельности доносить те сведения, которые потенциально могут пролить свет, например, на перемещение войск или на какие — то военные действия, иными словами, давая информацию для противников. Отвечая напрямую, должен ли быть журналист патриотичным в своих материалах,  я думаю, что журналист должен сохранять в своих текстах следования трем ключевым, на мой взгляд, принципам: быть честным, объективным и беспристрастным в оценке событий.

Как Вы относитесь к откровенно провластным статьям, насколько они правильны с точки зрения морали?

— Наличие такого рода материалов сложно оценивать в привязку к морали и нравственности. Потому что их существование – это не более чем данность и не более чем действительность. Притом сложно коррелирующие с моралью, с нравственными ценностями. Это обычное дело каждого репортера, каждого журналиста, который принимает для себя решение написать такого рода материал. Личное решение основано, что скрывать, в большинстве случаях на некой финансовой составляющей. И это относится, к великому сожалению, не только к журналистике, но в журналистике развивается.  Я отношусь к этому как к некой норме. По той причине, что если бы этого не было, это все равно придумали бы.  Мне очень хотелось бы искренне, чтобы количество текстов, которые объективны, честны и беспристрастны, существенным образом превалировало над текстами заказными и провластными. И чтобы, люди, которые потребляют информацию, со временем научились той самой медиа грамотности и умели отделять зерна от плевел, не покупаясь на такого рода материал.

Должна ли пропаганда наказываться на федеральном уровне?

— Пропаганду достаточно сложно наказать на законодательном уровне по той причине, что мы не всегда можем с уверенностью показать, продемонстрировать и аргументированно доказать, какие из материалов являются пропагандистскими. Мы понимаем это по определенным признакам и видим это по определенным критериям. Что касается наказания, на мой взгляд, самым важным наказанием для журналистов, которые являются частью пропагандистской машины, для СМИ, которые являются ее частью, могла бы быть потеря аудитории. То есть мне бы очень хотелось, чтобы таким видом наказания стало понимание со стороны аудитории невозможность потребления информации от этого источника. Но это длительный процесс, который, к великому сожалению, крайне тяжело и затяжным образом двигается. Если говорить об административной или уголовной ответственности, да, она должна быть безусловно в том случае, если пропагандистская информация несет за собой негативные последствия для жизни отдельного человека или некого количества граждан.

Согласны ли Вы с мнением, что, в связи с обострением ситуации на границе с Украиной, обилие медиаконтента на эту тему лишь усугубляет напряженность в обществе?

— Мы живем в то время, когда информация распространяется настолько стремительно и быстро, что иногда опережает на уровне социальных сетей даже официальные ведомства и пресс-службы. В этом смысле обилие информации — это всего лишь фактор, подтверждающий и подкрепляющий технологический прорыв, который осуществлен. Крайне важно, чтобы потребитель информации, то есть телезритель или радиослушатель или читатель газеты или пользователь интернета все — таки умел формировать свое мнение на основе объективных и честных источников, нежели на основании тех источников, которые либо заведомо ложную информацию дают, либо просто неточны  в оценке событий, совершают логические ошибки, публикуют ложные сведения. В этом смысле негатив от обилия информации связан только с тем, что она все больше и больше становится непроверенной и недостоверной. Тут я согласен с тем, что увеличение числа источников, увеличение объема информации имеет негативные тенденции, но при этом есть и позитив, связанный с тем, что мы довольно оперативно получаем разного рода информацию, самое главное – уметь в ней разбираться и отделять правильную от ложной.

Как Вы думаете, в перспективе война в привычном понимании этого слова перейдет в войну информационную или останется такой, какая она есть сейчас?

— Я бы сказал, что информационная война уже в самом разгаре, причем достаточно давно и не один год. Взять хотя бы те многочисленные молодежные медиа-тренды, которые можно отметить в ТикТоке и в других социальных сетях, когда молодежь, в частности американская, которой напели с помощью серьезной пропагандистской машины, говорит: «Дайте мне стакан латте, и я за 3 дня поставлю Россию на колени», ну и прочие вещи, в том числе, когда российские сверстники начинают на это отвечать. Это не элемент информационной войны, но это следствие той самой информационной массивной атаки, которая осуществляется на разные поколения. В том числе это последствие работы пропагандистской машины. И касательно дальнейшего развития, не хотелось бы через призму журналистики и профессиональной журналистской деятельности давать оценку событиям политического характера. В этом смысле хочется верить, что журналисты по-прежнему будут сохранять привычные для них функции в виде предоставления информации о происходящих событиях и оповещения о том, что происходит на мировой политической арене.

Почему военная журналистика многим в современном мире кажется необъективной и неоднозначной?

— Я, если честно, с этим мнением не до конца согласен, ровно по той причине, что журналисты, которые принимают на себя ответственность и берут на себя задачу связать свою жизнь с военной журналистикой, рискуют по очевидным причинам своей жизнью. Они в оценке событий могут быть не до конца объективны в силу того, что информацию собирают фактически по крупицам. Условия у них крайне сложные для полноценной журналистской работы, и в этом случае никто не застрахован от ошибок и неточностей. Подчас потому, что источниками информации становятся военные, которые иногда по определенным причинам, в том числе и журналистам даже, на официальном уровне дают информацию, не совсем соответствующую действительности с точки зрения определенных военных действий, с точки зрения военных планов.