Корреспондент службы информации НТВ, выпускник факультета журналистики СПбГУ, а в прошлом корреспондент и автор документального кино в «МИРе» Нахид Бабаев рассказал о своём опыте работы на разных телеканалах и сложностях профессии.

— Однажды Вы снимали выпуск об охоте за цифровыми профилями людей для «МИР24», где пообщались с одним из хакеров, который работал на киберпреступников и писал для них программы. Расскажите, как в такие моменты быть беспристрастным и объективным журналистом по отношению к спикеру?

— Я не думаю, что вообще кто-то может быть объективен. Этого качества как такового не существует. Даже подбор фраз, коннотация каждого слова предполагает отношение журналиста к освещаемой теме. Здесь, скорее, происходит попытка лавирования и поиск внутреннего равновесия, чтобы не выпасть в какую-то одну из сторон.

— Некоторые журналисты, пришедшие на стажировку на НТВ, говорят, что получить хорошую должность там практически нереально. Например, одна девушка написала на сайте RB.RU: «Сначала стажироваться, потом работать в ночной бригаде годами и только через много лет дорасти до работы вечером или, может быть, получить должность корреспондента». Как Вам получилось туда устроиться?

— Ещё будучи студентом СПбГУ, я однажды вышел с лекции, и прямо в коридоре меня остановил заведующий кафедрой телерадиожурналистики. Он в тот момент разговаривал по телефону. На секунду заведующий прервался и спросил меня: «Хочешь на стажировку на НТВ?». Я, конечно же, ответил согласием. После этого он передал человеку по телефону, что встреча состоится в понедельник. 

В понедельник, к сожалению, не смог прийти, потому что мой аппендикс решил: либо он, либо НТВ. Соответственно, я тогда слёг в больницу. Спустя неделю уже поехал на студию телеканала в Петербурге, и меня приняли на стажировку. 

Через какое-то время меня позвали на телеканал «МИР». Там я отработал довольно долго, лет шесть. В 2021 году переехал в столицу и перевёлся с петербургского «МИРа» на московский. Отработал буквально пару месяцев, и мне позвонил помощник главного редактора дирекции информационного вещания НТВ. Он предложил работу, и я согласился. Собственно, так туда и попал.

— Некоторые пишут, что стажировка может длиться несколько лет. Сколько по времени это заняло у Вас?

— В Петербурге я стажировался где-то 3-4 месяца. Это был 2012 год. Я тогда как штык ходил на все выезды.

— Как думаете, почему некоторым не удаётся устроиться на работу на крупные телеканалы?

— Многое зависит от того, как вы работаете. Знаете, очень часто людям хватает таланта, но недостаточно усидчивости и упёртости. Бывает, приходишь куда-то работать и думаешь, что ты весь из себя такой классный. Но потом приносишь свой первый текст, и тебя за него явно не хвалят. 

— С Вами случались подобные неудачи в начале карьеры?

— Помню, как редактор переписала мой первый текст и отправила в эфир. Я тогда думал, что очень плохо выполнил работу. После эфира она распечатала мой и свой варианты текста, подошла и буквально по предложениям, по словам, по буквам объясняла мои ошибки. Такое происходило пару раз. Потом постепенно начал вникать в работу.

В подобные моменты надо в какой-то степени переступить через своё эго и понять, что люди хотят тебя чему-то научить, а не просто решили так посмеяться над неудачными сюжетами.

— Недавно я брала интервью у радиоведущего Михаила Антонова, который заявил, что спустя много лет работы всё равно волнуется перед каждым эфиром. Вы тоже переживаете или уже чувствуете себя как рыба в воде?

— Тот, кто говорит, что не волнуется, — врёт. Переживают все и всегда. Просто в определённый момент ты это волнение пропускаешь через себя. 

Я волнуюсь на первых двух словах. Обычно когда ведущий подводит к твоему рассказу, то просто стараешься подхватывать тему и начинаешь свою речь. 

По сути, ты один на один с камерой и оператором. Я стараюсь думать, что общаюсь с ведущим. В студии обычно сидят весёлые люди… До эфира можно перекинуться с ними парочкой слов. Уже в процессе съёмки представляешь, будто рассказываешь историю хорошей знакомой. 

— Вы и корреспондентом работали, и интервьюером были, и в роли репортёра выступали. Какая деятельность, жанр вызывают больше всего трудностей?

— Каждый по-своему сложный.

Наверное, всё зависит от тематики. Про некоторые вещи бывает сложно писать. Я очень не люблю музыкальные темы, потому что у меня очень специфические вкусы. Некоторые композиции я просто не понимаю. Уважительно отношусь ко всем исполнителям, но даже редакторов прошу, чтобы мне не давали делать сюжет, связанный с музыкой.

Всё равно каждый раз получается уникальная история. Это может быть очень сложный сюжет, например, итоговый выпуск новостей на 8-9 минут, который у тебя получится с первого раза. Бывают трудные интервью, когда ты изо всех сил пытаешься найти что-то общее со спикером. А порой вы можете находиться с человеком на одной волне, и всё идёт как по маслу.

— Не нравятся музыкальные сюжеты? Как же Вы тогда брали интервью у оперной певицы Анны Нетребко?

— Нет, я имею в виду не классическую музыку, оперу, театр, а, скорее, композиции 20-21 веков. Какая-то наша советская рок-музыка просто прошла где-то мимо меня. Не понимаю кайфа, который получают люди от песен, например, Бориса Гребенщикова.

В любом случае Анна — прекрасный человек и профессионал. Из-за формата в интервью многое не возьмёшь. Некоторые моменты остались за кадром: о чём человек говорит, как выстраивается первая коммуникация, диалог после съёмки и т.д.

Анна Нетребко, кстати, за кадром пригласила меня на борщ в Вену. Сказала, что умеет готовить пять видов этого супа.

— У Вас за спиной большой опыт работы корреспондентом. Раскройте секрет, как добиться того, чтобы перед журналистом всегда были открыты двери к любой информации? 

— Начнём с того, что мы всё-таки ограничены Уголовным и Административным кодексами.

На самом деле человеческое отношение многое решает. То, как ты обращаешься с людьми, всегда возвращается бумерангом. 

У меня есть одна история… С точки зрения журналистики, наверное, она не совсем правильная. Это больше касается чего-то человеческого. Однажды под Петербургом автобус с детьми из детдома попал в аварию. Часть из них пострадали, некоторые погибли. Так получилось, что я был недалеко от больницы, куда их привезли. Когда уже был на месте, то оказалось, что там планово лежала одна из воспитательниц этих детей. Она навзрыд рыдала. Я старался её успокоить, аккуратно поговорить. В итоге женщина многое сказала на видео очень эмоционально. Буквально через минуту после интервью воспитательница чуть-чуть успокоилась. Она подошла ко мне и попросила убрать один кусок из материала. Это был самый эмоциональный момент. Я согласился и вставил более сдержанные отрывки. 

На мой взгляд, когда у кого-то горе, лучше пойти навстречу. Человеческие отношения зачастую превышают. Зачем показывать женщину в момент пика её горя, если она попросила убрать это?

— Вы снимали свой диплом как игровую программу в стиле реалити-шоу. Можете рассказать подробнее, как всё происходило?

— Тема диплома была связана с признаками реалити-шоу. Это было, когда я ещё учился на бакалавра. Я объединился с тремя моими друзьями: Антоном, Наташей и Катей. Отдыхая вместе в Керчи в 2011 году, мы решили снять собственный проект. Основная идея была снять реалити-шоу с элементами игрового кино. Суть заключалась в том, что мы брали парня и девушку, реально завязывали им глаза, садились в машину и ехали в неизвестном для них направлении. Приезжая на место, они в чём-то соревновались. В первом выпуске мы привезли ребят в деревню, где они доили коз, кололи дрова и т.д. В следующем выпуске совершенно других людей привезли в военную часть. Они десантировались из БТР, стреляли из винтовки Драгунова. В третьем выпуске участники тушили пожар, проходили полосу препятствий. Заранее, конечно, мы спрашивали, какие у них есть фобии. Элементы реалити заключались в том, что они действительно не знали, куда едут.