В начале весны нам пришла идея попробовать договориться об интервью с мамой доцента кафедры зарубежной журналистики и литературы журфака МГУ Григория Владимировича Прутцкова. Наталья Степановна Прутцкова поделилась захватывающими историями, из которых мы узнали о ее работе переводчиком, опыте частых командировок за границу, балансе между семьей и работой, встречах с известнейшими людьми и спокойной жизни за городом.

Вы работали переводчиком с английского и испанского. Всё правильно?

Н.С.: Мне повезло в жизни – я занималась любимым делом. Мне очень нравились языки, я и детей к ним привлекала. Учась на втором курсе Московского кооперативного института Центросоюза СССР, стала жить в общежитии с иностранными студентами. Мне нравилось, что они меня понимают, и я решила поступить на курсы испанского языка, поскольку много студентов было из Латинской Америки. В институте я также занималась во всех спортивных секциях: подводное плавание лыжи, коньки, волейбол, даже в Лужники ездили на соревнования, на Черное море в спортивный лагерь аквалангистов. Мне легко было учиться в институте.

Вы получили диплом экономиста, а работали…

Н.С.: Диплом я писала о кооперативном движении Великобритании, в Манчестере находилась штаб-квартира Международного кооперативного альянса. И начала я работать в Отделе внешних сношений Центросоюза СССР. Кооперативное движение в 1960-70 годы было довольно сильным в нашей стране, его товарооборот достигал  30%.  Я начала  работать референтом, в мои задачи входило отвечать на письма. У нас в тот момент поменялся начальник, потому что предыдущий очень жутко повел себя за границей. Его выгнали, и пришёл новый.

А что он сделал?

Н.С.: А что они обычно делают? Напиваются! Его с треском выгнали и прислали Александра Ивановича Крашенинникова. Он сразу взял меня на основную работу референтом. Помню, меня в первый раз уже там начали готовить к зарубежным поездкам. Это был 1970 год. Но я была беременна Гришей, мне не повезло…

Г.В.: Приношу извинения за доставленные неудобства. 

Н.С.: Мне пришлось сказать, что я не поеду.

В какую страну была бы поездка?

Н.С.: В Финляндию!

Обидно было?

Н.С.: Нет! Потом, через два года, я Ирой забеременела, дочкой, царствие ей небесное, и мною стали тяготиться – я по году сидела с каждым. Мне предложили другое место работы, в кооперативном журнале «Центросоюз ревью». Он выходил на трёх иностранных языках и рассылался в разные страны.  Было тяжело, потому что у меня язык был разговорный, я не могла хорошо переводить. Тогда друг моего мужа, профессор Института иностранных языков Андрей Исакович Звавич, подсказал, что есть высшие курсы переводчиков при ООН. Поскольку там был недобор, меня взяли. Это был 1975 год. Я училась на отделении синхронного перевода. Все мои однокурсники, а нас было всего семь человек, имели языковое образование и были подкованы сильнее меня. Они мне помогали как могли. И через какое-то время я уже не была в отстающих. 

Г.В.: Мама и меня в детстве водила туда, я прекрасно помню. Так произошло моё знакомство с высшими учебными заведениями. 

Н.С.: После окончания английских курсов я хотела поступать туда же на испанский язык, но поняла, что невозможно. Мне хотелось учиться и учиться. В 1977 году меня взяли обратно на работу, уже на должность повыше – старший референт. До этого зарплата была 90 рублей, а стала 110. Я там работала с делегациями, возила их в различные регионы страны, союзные республики, где они знакомились с разносторонней деятельностью советской потребительской кооперации. 

Г.В.: Поездка за границу первая была. 

Н.С.: Да, поездка в Данию в 1978 году. Никогда ее не забуду. Я помню, так готовилась… Нам сказали, что в программе предусмотрен бал, и портниха моей свекрови сшила мне платье. А я молодая, танцевать любила… На балу ко мне подошёл австриец и пригласил на первый вальс. Ой, как мне было и страшно, и приятно. Ну, вообще там были международные заседания, мы участвовали в разных комитетах. А я переводила синхронно в наушниках. 

А был какой-то момент, когда вы решили, что хотите быть переводчиком? Хотели же быть экономистом…

Н.С.: А я и экономистом была. Я составляла сметы на поездки, писала выступления для руководителей и членов делегации. 

Г.В.: Вторая поездка была на Кубу в 1979 году.

Н.С.: Ой, да… Гриша помнит лучше. Я его когда-то просила сделать перечень стран, где и когда была. У меня паспортов заграничных около двадцати. Но времени нет, конечно…

Г.В.: Всё есть!

Н.С.: Есть? В голове у него всё!

Г.В.: На бумажке тоже есть! 

Н.С.: Серьёзно? Все страны, конечно интересные. На Кубе было прекрасно, но там я попала в шторм. Мои спутники не захотели искупаться перед отъездом. А я любила плавать и пошла одна, ночью, в 22 часа. Я переплыла волны и там, где меня не захлёстывало, наслаждалась плаванием. А остальные члены делегации и сопровождающий кубинец в это время жгли костры на берегу, искали меня и звали: «Натача, Натача!». Я выплыла, конечно, но мне попало тогда даже матом. Это ерунда, конечно, по сравнению с тем, что ещё случалось.

Диплом почётного доктора Перуанского национального университета, 1989 год

Я слышала, что у Вас в Вашингтоне было что-то интересное…

Н.С.: Вашингтон, да? Я помню, сначала американцы приезжали к нам. У нас была большая делегация. Иностранцы приезжали в СССР, были всегда очень довольны приёмом в России. И вот осенью 1985 года мы прилетели с США. Я сначала расселяла по номерам членов делегации, а сама заселялась последняя. Взяла ключ, захожу, а у меня номер представительский. Я иду обратно, говорю: «Вы перепутали, у меня заказан обычный одноместный номер». А они посмотрели в свои бумаги и сказали, что всё правильно. Этого не могло быть! Мне сказали: «Там для вас должна быть записка». Я поднялась обратно в номер и нашла записку от бывшего члена американской делегации. Не успела прочитать, и вдруг дверь открывается, входит служащий с накрытым белоснежной скатертью столиком с цветами и яствами. Такой стол появлялся каждый день нашего пребывания в гостинице, и мы всей делегацией уплетали вкусняшки. Почти то же самое было в Колумбии. Но там я спасла одного человека – он тонул. Колумбиец мне подарил серёжки, браслет, кольцо с изумрудами. Я всё раздарила, у меня только что-то одно осталось.

Был ещё такой случай. Всегда перед отъездом за границу такая суета, все звонят, что-то спрашивают… И вот, в последний день я принесла домой сто тысяч долларов – были суточные на всю делегацию в двадцать человек, включая оплату гостиницы. Это и сейчас огромная сумма, а тогда вообще было нечто.  

Г.В.: Мама пришла домой, сказала: «Гриш, пересчитай, пожалуйста, деньги, я у бухгалтера взяла, но сама не успела проверить сумму». Я считаю, говорю: «Мам, тут 90 тысяч долларов, десяти тысяч не хватает». Сестра села считать, тоже сказала: «Да, мамочка, тут 90 тысяч долларов, десяти тысяч нет». Еще была Светлана, троюродная сестра из Калуги в гостях, села пересчитать и тоже сказала: «Тётя Наташа, тут 90 тысяч долларов». Мама стояла белая, как полотенце.

Н.С.: А это была ночь уже, часов двенадцать, наверное, я ещё собиралась…

Г.В.: Тут папа сел считать, медленно считал, каждую бумажку слюнявил. Потом сказал: «Грамотеи! Кто вас учил считать? Сто тысяч долларов!». Мама всех нас выгнала из комнаты. Все трое ошиблись. 

Н.С.: Да, причём все на одну и ту же сумму. А я уже думала, кому можно позвонить. Я не знала номер телефона бухгалтера. Конечно, могла через дежурного его узнать…

А сами Вы не пересчитывали?

Н.С.: Некогда было! Нужно было собираться. Но я им доверяю, естественно. Но трое человек ошиблись. Десять тысяч – это не сто долларов. Но даже сто тогда невозможно было компенсировать. 

Я помню один курьёзный случай. Тогда только появился «Макдональдс», а я там ни разу не была. Я предложила зайти туда перекусить, это около МИДа было как раз. И члены делегации сказали: «Макдональдс» – это не для нас!  Мне так было стыдно… ужасно. Но я их, конечно, в ресторан повела потом. 

Г.В.: А как афганец напал?

Н.С.: Ну, были и хуже случаи.  Мы шли на заседание с одной женщиной, и она сломала по дороге каблук. Нужно было зайти в магазин, чтобы купить новую обувь. Заглянули в первый попавшийся. Подходят ко мне девушка и парень, а никого больше нет – утро раннее. Они дали нам пару обуви, спросили, откуда мы. Я ответила, что из Москвы. А это были афганские эмигранты. Тогда как раз шла война. Они начали разговаривать на повышенных тонах: «Зачем вы вторглись в нашу страну?». А я, как было заведено, перед отъездом ходила в ЦК, нас там учили, что нужно говорить за границей в сложных ситуациях. Я добросовестно начала ему втолковывать партийную линию. А они пистолеты выхватили! Моя напарница побледнела, сказала: «Уходим!». А я под дулом пистолета объясняла политику партии, говорила, что у меня есть знакомая афганка, Махбуба, которая полностью поддерживает действия нашей страны, потому что они сами к нам обратились. Я их разъярила до ужаса, а в конце сказала, что ничего мы у них не будем покупать. Вот так дошли до заседания, уже в перерыве сбегали в другой магазин и купили обувь.

Г.В.: Расскажите, как в июне 1987 года Вас в Испании ограбили.

Н.С.: Ну, в Испании, конечно, очень страшно. У нас заседание было в Мадриде, но мы приехали в Барселону познакомиться с деятельностью кооперативных организаций. Там была страшная жара. В одном месте подарят розы – спустя двадцать минут они уже сухие. К нам приставили сопровождающего по фамилии Салазар. Очень отрицательное имя. Мы разместились в гостинице, все пошли в душ, а вечером у нас был запланирован театр. 

Мы жили прямо в центре города, на площади Рамбла. Мы выходим из гостиницы – а нашего сопровождающего нет. Мы подождали, а он всё не приходил. Со мной в командировке был председатель Литовского потребсоюза Раманаускас, вернее, я с ним, – такой поджарый, спортивный, теннисом занимался. 

Оказывается, в этот день (23 июня – прим.) в городе был праздник огня. В какой-то момент начались стрельба, взрывы с огнем, а мы уже решили вернуться в гостиницу отдыхать. Вдруг я услышала сзади бег, крики. Повернувшись, увидела группу ребят из шести-семи человек, мчавшихся прямо на нас. И вдруг у меня сорвали с плеча мою новую белую сумку. Я думаю: «Нет, догоню». А в сумке деньги, документы, авиабилеты… Они разделились на две группы и разбежались в разные стороны, а мы за ними. Нам всегда говорили, что ни в коем случае нельзя оставлять в гостинице документы, деньги. И на бегу я увидела полицейского, остановилась и сказала: 

– Сеньор, пожалуйста, помогите! У меня бандиты только что украли сумку, там деньги, билеты, они вот туда побежали!

–В полицию идите. 

– Вы не побежите? Не поможете мне?

– Нет. 

Тогда я снова побежала за парнями, а потом, когда они завернули в какой-то глухой двор, я немножко испугалась, прислушалась, а там тишина полнейшая. Это было уже довольно далеко от центра. 

Наталья Степановна Прутцкова с коллегой из Японии, 1984 год

Только в этот момент испугались?

Н.С.: Да я вообще решительная была, ничего не боялась. Остановилась, увидела прохожего. Спрашиваю: «Вы тут не видели, не пробегали ребята? Они у меня украли сумку». Мне указали на полицейский участок, и я пошла туда.

Там была очередь к дежурному офицеру. Принимали начальник и его подчинённый. Я сначала побежала к начальнику. А у него кто-то был, и он сказал мне подождать. Я ему ответила, что у меня срочное дело к нему, потому что меня только что ограбили. Ноль эмоций! Я побежала к другой двери, а там мне из очереди говорят: «Девушка, встаньте в  конец очереди, меня вообще ударили, я еле стою, а вы тут прибежали и встали впереди всех». Я говорю: «Я иностранка, гость вашей страны». Начинаю объяснять, а меня слушать не хотят. 

Выходит человек, я захожу вместе с другой женщиной. Мы обе начинаем тараторить, каждая своё. Полицейский обращается ко мне: «Подождите, чтобы вам было легче, заполните формуляры». И протянул мне три бумажки, напечатанные мелким шрифтом. Я встала в уголок, думала, что с этими бумажками снова зайду. А там столько вопросов, вся подноготная: кто я, что я, откуда и зачем… 

Заполнила эти листы, и со следующим человеком вхожу в кабинет. На меня очередь орёт, он тоже закричал: «Подождите, мне еще надо сделать копии». Я возмущалась до предела, говорила, что я гость в их стране, а они не хотят меня выслушать и помочь. А он всё равно меня не слушал. Пока я писала, и очередь немного рассосалась. Двух человек ещё мне пришлось ждать. Когда я вошла, я выдала ему такую тираду… Он долго что-то писал, потом сделал копию, дал мне и говорит: «Всё, вы свободны». Я ошарашенно спрашиваю: «Как, свободна? А вы мне не помогли! Как же мы уедем?». И заплакала. Он сказал: «Не волнуйтесь, всё будет в порядке». Я попросила написать на листке его имя и фамилию, номер телефона и вышла чуть ли не последняя вся в слезах, вся никакая, и пошла по направлению к гостинице. Я шла обратно и смотрела по сторонам, думала, что, может, они хоть сумку или билеты подбросили. Даже в урны смотрела! Конечно, ничего не нашла.

Когда мы пришли в гостиницу, я спросила у дежурной, не видела ли она Салазара. Она сказала, что он был в номере. Я стучала-стучала в его дверь – ответа не последовало. Тогда я сразу пошла к своему напарнику, зашла, а он говорит: «Наташа, у меня тоже вырвали сумку с документами и деньгами, и я ногу сломал, бежал за ними, не увидел ступеньки, упал». Боже мой! Это ужас какой-то был. Я ему сразу полотенце холодное завязала потуже и пошла опять к дежурной, попросила вызвать скорую помощь. Хотя было уже за полночь, стала названивать в наше посольство. Рассказала дежурному всю ситуацию, он сказал: «Вы всё правильно сделали, не волнуйтесь, к Вам приедет наш сотрудник утром». Он чувствовал моё состояние, пытался меня успокоить. Я говорю: «Я сейчас поеду в больницу, но, пожалуйста, помогите – у нас нет ни денег, ни паспортов». Напарник лежит, у него нога вздулась, а скорая не едет. Я без конца бегала к дежурной, просила её снова и снова звонить в скорую. Наконец, приходит врач в какой-то кофточке, юбочке (не в белом халате!). Я ей всё рассказала. Она сказала: 

– Да, у него перелом, скорее всего. Вам надо поехать в больницу!

– Поедем! 

– Я пешком к Вам пришла.

– Как пешком?! У меня нет денег на такси, нас обокрали!

– Тогда не знаю. 

Она откланялась, а у меня в голове мелькнула мысль позвонить в полицейский участок. Позвонила, представилась, меня там хорошо запомнили и тут же узнали. Я сказала: «Оказывается, моего коллегу тоже ограбили, и он лежит со сломанной ногой, а я не могу его отправить в больницу. Сделайте и привезите, пожалуйста, справку для него». Ещё я попросила полицейских приехать на машине, сказав: «Если вы этого не сделаете, то будет международный скандал». И что вы думаете? Они приехали, взяли его под руки с двух сторон и на машине довезли до больницы. Это было, наверное, часа в три ночи. Полицейский сказал: «Извините, ждать я вас здесь не могу».

Потом я разнесла больницу, потому что врачи там сидели нога на ногу с папиросой, выпивали, и им было ровно наплевать на пациентов. Я каждого чуть ли не за руку хватала, ругалась. Была в таком шоке, вы не представляете. 

Ну, конечно, ему сделали рентген, но это всё так долго было. Я ходила, стучала, ругалась, просила костыли. Мне предлагали их купить, а я объясняла: «За ваши деньги куплю!». Ему не хотели даже делать укол. Слава Богу, они ему гипс положили. Из больницы нас не хотели выпускать, требовали заплатить. Это был ужас какой-то. В приёмной нас ждал Салазар с девицами (дежурной в гостинице я сказала, чтобы Салазар приехал в больницу, как появится), я его отматерила как могла, набросилась на него, как пантера, чуть ли не с кулаками. Девушки отошли от него в сторонку. Я говорю: «Что ты наделал?! Это из-за тебя. Вызови нам такси, а завтра нам нужны костыли и билеты, покупай их где хочешь». Он оплатил услуги больницы, и нас выпустили. А на следующий день нам нужно было уезжать в Мадрид на заседания. 

В семь часов утра я опять звонила дежурному, нам сказали, что скоро должен подойти какой-то представитель посольства. Он, конечно, пришёл, успокоил меня, попросил не волноваться. Нас в Мадриде встретил сам посол. Нас сразу повезли в посольство, накормили, напоили, послушали опять мой рассказ. Я решила, что моя карьера кончилась. Мне тогда кто-то из испанцев сказал: «Оставайтесь, просите здесь политическое убежище, а то вас там в России в Сибирь сошлют». И посол сказал: «Не волнуйтесь, вы всё правильно сделали, вы молодец, всем помогли, все справки собрали». Сказал, что напишет письмо моему руководству. И он сдержал слово! Настоящий мужчина. 

Когда мы прилетели из Барселоны в Мадрид, нам сделали временные удостоверения, нам даже восстановили билеты. Сказали: «Мы тут связались с местным руководством полиции, они обещали буквально в эти два оставшихся дня вернуть нам и паспорта, и деньги». Я уже была более спокойна. Меня уверили, что всё будет нормально и беспокоиться не о чем. Но никто нам ничего не нашёл. Ни паспортов, ни денег. Мы благополучно долетели, правда, в Шереметьеве нас долго держали на паспортном контроле. 

На работе пришлось всё объяснять, все набросились с вопросами. А когда пришло письмо от посла – я стала героем. А до этого я думала, что всё…

Г.В.: Ещё расскажите про Бразилию.

Н.С.: В Бразилию в феврале 1991 года я повезла делегацию в двадцать с лишним человек из Омского потребсоюза. Тогда был разгар экономического кризиса, и те люди в первый раз поехали за рубеж. Я сделала программу знакомства с различными видами кооперативов с севера на юг. Самолёт Москва – Рио-де-Жанейро делал заправочную остановку в Ресифи (север Бразилии), и в Москве я договорилась с Аэрофлотом, что нашу делегацию там выпустят, и потом мы уже ехали до южных городов на автобусе. 

Г.В.: Они приехали из Омска в тёплой одежде, а в Бразилии плюс тридцать пять. У нас целая комната была в шубах омских кооператоров. Я их проводил до аэропорта, а шубы они оставили в автобусе. Меня довезли с шубами до дома, я их выгрузил, дотащил до квартиры и боялся, вдруг милиция пойдёт мимо подъезда и подумает, что я украл столько шуб.

Н.С.: Мы когда уже приземлились в Ресифи, я сказала стюардессе: «Вы имейте в виду, сообщите, что у нас группа 25 человек, и мы должны успеть за часовую стоянку благополучно сойти с рейса». Девушка связалась с пилотом, а тот сказал, что выхода никакого не предусмотрено. Я говорю: «Как нет? Посмотрите билеты – мы едем до Ресифи». Он сказал, что у нас только час на дозаправку. Я возмутилась, сказала, что нас здесь встречают, ждут, у нас программа. Он связался с землёй, долго разговаривал, но я добилась своего – мы вышли. А там жара, нас встретили девушки, надели всякие гирлянды, цветочки на нас, и мы поехали по программе на автобусе. Всё было как обычно, только жарко, и мы ехали вдоль побережья. Но смена климата была страшной – из минус тридцати градусов в плюс тридцать пять!

Г.В.: Самая страшная смена – это смена социально-политических условий. 

Н.С: (смеётся). Так, с чего бы начать… Мы приехали в страну, где карнавал празднуют в течение недели во всех городах. Везде на улицах праздничные шествия, танцы, громкая музыка. Мы в одном городе прошествовали с толпой, потанцевали в другом. Я всегда заранее всем говорила, что нужно следить за карманами, быть осторожными. С собой вообще лучше ничего не брать. Так мы в очередной раз остановились, уже даже не помню, где именно, прошлись по улицам, заселились в гостиницу, перед этим где-то поужинав. Как зашли, я сразу в душ, стою, наслаждаюсь. Вдруг слышу – мне стучат в дверь и стену женщины из соседней комнаты. 

Г.В: В первую ночь это же Виктор Лутс сошёл с ума. Стучали они во вторую.

Н.С: В первую? Ой, Господи… Ну ладно, пришла значит, моюсь, слышу стук, телефон разрывается. Отвечаю. 

— Это вас из полиции беспокоят. 

— Что такое? – спрашиваю я. 

— Со мной господин из России, его фамилия Лутс. Мы его сняли с крыши. Он говорит, что он изнасиловал девушку. Да он по-португальски не говорит. От нас убегал. Нам показался неадекватным. 

— Приведите его, пожалуйста, в отель по такому-то адресу. 

И вот они вдвоем приходят. Лутс подходит ко мне и говорит: «Наталья Степановна, это будет международный скандал. Я изнасиловал девушку».

Я в ужасе от таких слов; он такой тихий был, спокойный. Но стоит передо мной израненный весь, грязный. 

— А где вы были? – спрашиваю его.

— Я убегал от полиции. Ой, меня же сейчас в тюрьму посадят. И у вас неприятности, и я не знаю, что делать. Слышите, это меня зовут на улице. Меня надо срочно спрятать!

С улицы и вправду доносилась песня с припевом «лутс, лутс, лутс». Я ему начала объяснять, что это песня, люди прославляют праздник. 

— Так, сядьте пока. Успокойтесь. 

Я уже и забыла, как будет «изнасиловать» по-португальски. Так вот, я у полицейского спрашиваю:

— Ну он же ничего плохого не сделал?

— Да нет, мы просто решили, что пусть он лучше к своим идёт, вот вас и нашли.

Я полицейского благодарю, а Лутс всё не успокаивается, не даёт мне договорить. Я бутылку водки достала для полицейского, и он был так счастлив. Какой-то сувенир ему подарила, да всё пыталась объяснить, что человек приехал из Сибири, не готов был к таким жарким переменам. 

Н.С: На следующий день опять мне стучат в дверь. Выхожу, а у соседок в номере неизвестный мужчина в вещах роется. Встаёт и какой-то бумажкой у меня перед лицом машет, пытается доказать, что из полиции. Говорит, что это проверка на хранение наркотиков. Я сразу поняла обман, в руки не даёт бумагу, нервничает, в глаза не смотрит. Хотя одет был строго: рубашка, брюки, но глаза, глаза были бегающие. Хотел чем-то поживиться. Я взяла телефон, чтобы сообщить на ресепшн, так он начал телефон у меня вырывать. Обменялись ударами. Женщины держали дверь, но он прорвался к лифту, я по лестнице бегу за ним. И вот мы встретились на предпоследнем этаже, так он как ударит меня со всей силы ботинком по ноге. Но даже это не помешало мне, всё равно за ним побежала, а потом какой-то служащий за ним бросился. Но на улице он растворился в толпе. Ночью моя нога разболелась, раздулась, а нам уже дальше по программе утром выезжать. Ну, меня сопровождающий отправил в больницу, а делегацию отвёз в офис. В больнице на ногу наложили гипс, оказалось, у меня большая трещина после удара.  

Наталья Степановна Прутцкова с мужем Владимиром Григорьевичем Прутцковым, 1982 год, Карелия

Как у вас с таким рабочим графиком, со столькими поездками и происшествиями получалось находить баланс между семьёй и карьерой? 

Н.С.: Конечно, я работала очень много. Но я в семье была единственной, кто зарабатывал регулярно, потому что муж мой был писателем. Сколько напишет, столько и получит. То у него много, то у него ничего. И он меня всегда очень поддерживал. Конечно, поездки были дополнительным доходом, нам выдавали суточные, хоть и немного. Я помню, в одной стране на суточные купила лишь буханку хлеба. Тридцать рублей я поменяла, и вот буханка хлеба дома. 

Однажды нас отправили в Германию, где с немцами вели переговоры на теплоходе по Рейну. Это была делегация торговцев. И вот нас привезли в магазин, открыли его для нас в выходной день. Сказали на цены не смотреть, всё будет 10% от стоимости. Так заманчиво. Я помню, куртки кожаные привезла всем: зятю, Грише и дочке. Но наши с ума посходили. Вот один пример: главный редактор говорит: «Наташа, а пускай они мне просто так отдадут эту сумку большую. Да, просто подарят». Вот там все деньги и оставили, а потом не знали, как эти вещи вывозить из-за перевеса, приходилось на себя надевать. Или вот в Швейцарии повели нас обедать в ресторан с различной национальной кухней (за счёт принимающей стороны). Я не могла на это смотреть, вышла на улицу и плачу. Мои увещевания не действовали, им хотелось все попробовать.  Мне очень стыдно было: люди начали брать по несколько подносов, всего понемногу попробуют и оставляют еду. Хорошо, что местных людей было совсем немного, но и те, что оказались там, не скрывали своего удивления.  А сначала они же, я помню, когда нас возили по горам в Швейцарии. Всё было чудесно. И люди молчали и молчали. Даже водитель поинтересовался тогда, почему так тихо. А они не могли говорить, видя пейзажи, у всех дыхание замирало от красоты. 

Ещё, помню, к нам в гостиницу пришел президент бразильской кооперации Роберту Родригеш. Он стал позже президентом Международного кооперативного альянса. Я была и у него дома, и он у нас был. Вот он хотел пообщаться в неформальной обстановке, показать что-то, может помочь, а наши отказались встретиться с ним, просто хотелось им выпить. Ну, стыдоба!

Был ещё случай: однажды при входе с делегацией в офис кооперативного предприятия Родригеш остановился с каким-то старым-старым человеком, поздоровался за руку, похлопал по плечу, в глаза посмотрел, посмеялись, поговорил. Ну, три-пять минут. Всем было интересно, с кем это он, и я спросила. Оказалось, что этот человек работал здесь охранником, а он был руководителем предприятия. Вот так просто вспомнил его и поговорил. 

Ещё хочу рассказать, как меня обманули в центре Москвы в 1997 году при обмене денег. Мы должны были ехать за рубеж, и надо было нашему руководству поменять рубли на доллары. У метро «Кировская» обменник был самый выгодный. Я встала в очередь, подходит мужчина и говорит, что внутри здания тоже есть обменник с таким курсом валюты. Он шёл туда, я за ним. По дороге я уточнила курс, спросила об официальной справке с печатью об обмене, отдала загранпаспорт руководителя и через три минуты он мне даёт документы, деньги, говорит проверяйте. Все в порядке, считаю доллары – никаких проблем! Но тут подошёл милиционер и отвлек меня вопросом. Я пошла к машине, и как-то мне не по себе. Решила проверить ещё раз. А у меня вместо денег – «кукла»! Меня отвлёк милиционер, и пока я отвечала, деньги подменили. В милиции от меня открестились. А рядом было кафе, я побежала туда и увидела его за столом. Он тоже увидел меня, встал и быстро пошёл в производственное помещение. Я закричала: «Вор, бандит, держите, помогите!». Было утро, людей мало, мой призыв никого не привлёк. Этот человек был небольшого роста, а на правой щеке у него была старая рана, видимо, ножевая. Я приехала на работу вообще никакая, где тридцать тысяч долларов мне взять… К телу начальника меня не допустили, только к его помощнице. Она сказала мне: мол, ищи где хочешь. На следующий день я взяла машину, нашего охранника с пистолетом, и мы поехали снова на то место. И что вы думаете, как только мы вошли в здание, я сразу увидела его, он выходил оттуда. Я охраннику сразу: «Это он, задерживай, доставай пистолет!». А наш охранник вообще растерялся, засуетился, говорит, что не имеет право стрелять и т.д. В общем, скрылся опять преступник.                                                                                                                                 

Сколько бы я ни продавала свои цацки, сколько бы ни занимала, всё было мало. Уже работала начальником, попросила мне дать ссуду. Не дали. Я вот про работу вспоминать не хочу, потому что когда мне снится… Это страшный сон. Постоянно я вижу, что куда-то спешу, где-то выступаю. Но я благодарна судьбе за то, что повидала мир, познакомилась с замечательными людьми, с которыми я до сих пор переписываюсь. 

Вы стольких людей видели, со столькими общались. Кто был самый великий, известный? Кого вы видели, с кем были знакомы?

Н.С.: Я была на встречах с президентами Исландии, Уругвая, Польши, Чехословакии, Японии, Индии, США и других стран. 

Видела Гагарина! Это когда я ещё была, по-моему, школьницей.

А это до полёта его? Или после? 

Н.С.: После полёта в космос. Он приезжал на дачу в посёлок Барыбино, где у моих родителей была дача, по Павелецкой дороге, и кто-то нам сказал, что к соседям в гости приехал Гагарин. И, представляете, он приехал на грузовике! Мы, конечно, ждали, выбежали за ворота, кричали, махали, он нам улыбался и тоже махал. 

А, ну просто вы его видели, не общались? 

Н.С.: Нет, ну, неудобно, как-то. Человек приехал в гости, он приехал к своим знакомым, мы маленькие были, стеснялись.

Он что-то вёз им? 

Н.С.: Метеорит, говорили, прихватил в гости. Это я хорошо помню, да, вот мы выбегали и ждали. Потом, провожали, конечно, были рады очень, ну, тогда у всех была такая эйфория, такая гордость! 

Я ещё хотела спросить, получается, что у вас испанский и английский языки, и Вы синхронным переводом занимались?

Н.С. Да, у нас была специальная аппаратура на заседаниях, у всех наушники были.   Бывало, мне приходилось от себя переводить, потому что наши руководители часто такую чушь несли… И болгары, которые понимали русский язык, говорили: «Молодец, Наташа! Правильно интерпретируешь». 

А они понимали, что говорят русские?

Н.С. Да, и понимали, что я переводила, потому что я писала сама выступление начальника. Мне, правда, сначала муж помогал, потом Гриша. Так что я знала, о чём говорить, а то получалось, начальство не могло и двух слов связать, и мне приходилось выкручиваться. 

Кроме синхронного перевода, что ещё приходилось переводить?

Н.С.: Вы знаете, вообще переводить что-то смешное и особенно на концертах, очень трудно. Нужно уловить мысль, а ты не всегда улавливаешь. А потом, культура юмора разная в каждой стране. Было тяжело, иногда сдавалась, конечно, признавалась, что не понимаю. Это обычная, нормальная ситуация. 

Однажды мы пошли на мюзикл «Cats». Он только вышел, нам всем раздали билеты на хорошие места. Это было в Манчестере, мне так хотелось туда сходить! И представляете, наши посидели пятнадцать минут и решили, что лучше пойти в магазины. Им надо было потратиться: «И ты пойдёшь, ты нам переводить должна». 

А нельзя было отказать? Сказать, что Вы хотите досмотреть. 

Н.С.: Нет, конечно. Я же, так сказать, обслуживающий персонал. И брюки, рубашки гладила начальству. Но всё равно хорошие эмоции перевешивают плохие. 

Был и такой случай. Нашему руководителю ночью случайно постучали в дверь гостиничного номера. Это было в Швеции, в Стокгольме, 1995-й год. Он мне звонит: «Наташа, быстро собирайся и иди ко мне, мы переезжаем в другую гостиницу. Меня кто-то меня хочет убить». У него была мания уже. Я говорю: «Ну, идите в мой номер, а я в ваш». Но он даже не захотел дискутировать на эту тему: «Нет, другую гостиницу ищи. Сейчас же». Портье уверял его, что просто кто-то ошибся и случайно постучал.  И вы знаете, всю ночь мы не спали, находились в холле. Мы звонили в посольство, чтобы нас поселили там. Это такой стыд и позор.

Наталья Степановна Прутцкова в Майами, 1996 год

А вот из всех стран вообще, где вы были, кто, как вам кажется, нам ближе по менталитету? С кем меньше всего недопониманий? 

Н.С.: Вы знаете, латиноамериканские страны очень позитивные. Трудностей там не было.

Г.В.: Менталитет у них, кстати, другой. 

Расскажите, как проходило обучение латиноамериканцев в Кооперативном институте. 

Г.В.: Они к нам каждый воскресенье приходили, года четыре подряд. Без звонка, без приглашений, без подарков. Однажды к папе пришёл в гости его друг Олег Максимович Попцов, очень известный человек, директор ВГТРК. Они давно не виделись. Время было голодное, в магазинах ничего не продавали. Сейчас можно заказать в доставке всё, что хочешь, а тогда нигде ничего не было. И вдруг звонок в дверь. И входят двенадцать мексиканцев. Естественно, без предупреждения приехали. Мама давай картошку жарить. Папа говорит: «Уведи их в парк, погуляйте, а потом посади их в троллейбус до метро». Погулял с ними по парку, уже к остановке их подвожу, а они мне: «Пойдем к вам домой ужинать». 

Латиноамериканцы каждый выходной к нам приходили. 

А один раз мама сказала: «Ко мне должен в гости приехать человек из Перу по фамилии Нинаманго, встреть его в метро». Я говорю:

– Мама, как он выглядит? 

– Увидишь рожу дурацкую, значит, это он. 

Я приехал на нужную станцию, подошёл к человеку с рожей дурацкой. Подхожу. Спрашиваю: 

– Сеньор Нинаманго? 

А он смотрит на меня пропитым взглядом:

– Что, что? 

Оказалось, это был алкаш. Но я всё же нашел этого Нинаманго. Привёл домой. Он спрашивает: «А у вас принято что-нибудь с собой приносить в гости?». Я ответил, что да и, поскольку он был с пустыми руками, предложил зайти в цветочный магазин. 

Он принёс маме три гвоздички. Это, кажется, был единственный раз, когда латиноамериканец что-то принёс нам. Он так был доволен приёмом, что, уходя от нас, написал записку своим дочерям в Перу, чтобы мама передали им, а она собиралась туда в командировку. Пишет записку, оставляет и уходит. А я читаю эту записку: «Встретить эту прекрасную сеньору Наталию и убить». А дальше что-то непонятное. Я в таком был ужасе: может, это заклинание какое-то, способ убийства. Потом уже по словарю посмотрел, что это. Морская свинка оказалась. Он держал дома морских свинок. Смысл записки был в том, что надо убить морскую свинку и приготовить из неё обед. Но всё равно странная записочка. 

А никогда вы не хотели переехать куда-нибудь в другую страну?

Н.С.: Нет. 

Совсем? 

Н.С.: Нет. Ну во-первых, у меня двое детей. Во-вторых, я патриотка. Меня так воспитали. 

А в Перу, кстати, была одна улица моего имени. Я там выступала в университете перед преподавателями и студентами, рассказывала о сети кооперативных учебных заведениях в СССР, обучении иностранных студентов в них. 

И там сейчас до сих пор есть эта улица? 

Н.С.: Не знаю. Не была давно. Улица названа в мою честь за оказание содействие в учёбе перуанским студентам в Москве. 

Ещё был случай, когда я спасла колумбийца. Он потом хотел мне подарить какой-то агрегат, чтобы я улучшила своё материальное положение. Я повезла в Туркмению делегацию колумбийских кооператоров для проведения переговоров о сотрудничестве и ознакомления с кооперативными предприятиями Туркменистана. В конце визита нас повезли в горы посмотреть на подземное озеро. Идти к этому озеру довольно трудно, оно расположено глубоко в пещере, но там так красиво! Столько птиц гнездится на входе. Там нельзя долго плавать, потому что в воде много сероводорода. Нам все сначала говорили: «Ой, идите, вы молодые». И далеко заплывать не разрешалось, так как течение могло унести в неизвестность. Несколько человек решилось искупаться, берег был очень глубокий, а вода – даже слишком теплая. Я была уже практически у черты, куда заплывать нельзя, и колумбиец-руководитель был рядом. И вдруг он мне говорит, что ему плохо с сердцем. Я его заверила, плаваю отлично и если он будет держаться за моё плечо, то мы спокойно доплывём до берега, и главное не суетиться.  Он, конечно, оказался тяжеловат, и мне было нелегко, но я спокойным голосом попросила мне помочь нашего сопровождающего добраться до берега, но тот решил, что я шучу, и только у берега понял, что что-то не так. Несколько человек помогли нам, а колумбиец, отдохнув, пришёл в себя и был счастлив и благодарен. Почти через год он умер от инфаркта.

А один мексиканец, помню, в самолёте начал есть курицу. И зуб сломал. Мы летели из Москвы в Узбекистан тогда.

Такая курица второй свежести та самая?

Н.С.: Он так расстроился… Мы его повели в поликлинику. 

Зуб какой? Передний?  

Н.С.: Да! 

Ужас…

Н.С.: Мы его привезли в поликлинику зубную. Такая, помню, женщина-врач была там крупная. И она вдруг стала звать своих коллег! Собралась чуть ли не вся в поликлиника смотреть, какие у мексиканцев зубы и коронки, нахваливали и удивлялись зарубежному искусству. А он не понимал, что происходит, не нравилось. Испугался, встал и вышел. 

А почему вы решили за город переехать? 

Н.С.: Мне очень нравятся тишина, покой. Здесь как отдушина после такой жизни активной. Здесь так красиво в любое время года. Мы много деревьев, кустарников, цветов посадили. Рыбка в пруду плавает. Баня у нас есть в другой части дома. Наконец, и газ провели. 

Первую зиму я здесь живу. Раньше надо три дня было топить, чтобы хоть чуть-чуть теплее стало. А осенью провели газ, и теперь хорошо в любую погоду.

А так, здесь хорошо, спокойно. Единственный минус – нет магазина. Гриша приезжает, привозит продукты. Иногда я сама езжу на автобусе в город. Но год от года становится, конечно, сложнее по причине здоровья. 

Раньше я жила одна, у меня не было и соседей. Никого. Одиноко дом стоял. Я как-то зашла в лес и смотрю: стоит один дом и вокруг лес. Думаю, какая красота! А потом подошла ближе, пригляделась и поняла: «Господи, так это мой дом!». Вот, честное слово, просто даже не узнала. Думаю, какое же место прекрасное! 

Авторы: Анна Малова и Олеся Ватич