27 ноября, Школа журналистики организовала поездку на съемку программы. В этот раз это стало «Место встречи» на НТВ – передача, где эксперты с мнением собираются и вместе с ведущими дискутируют на политические и социальные темы, если это можно так назвать. Политическое ток-шоу – день предвещал быть интересным.

Встретились в назначенное время на ВДНХ. Пришло всего четыре человека, видимо, выбор народа падает на что-то более статусное, так как на «Пусть говорят», в «Интерфакс» или Мосгордуму люди записывались куда охотнее. Ну, не велика беда, меньше конкуренции – больше шансов на победу, как говорится. Двинулись в сторону телецентра Останкино. Перешли в Выставочный зал, оттуда уже на поезд до нужной остановки. Хотелось бы сказать, что вагончики были ухоженные и чистые, но проблема в том, что из того, в который зашли мы, разило мочой. По началу я подумала, что мне показалось, но в итоге это заметили и те, с кем я ехала. Собственно, разумным решением было перебраться в другой вагон, как мы и поступили. Лиза верно подметила, что не свезет тем, кто продолжит путь в этом месте. Находиться в нем было максимально некомфортно, но больше меня позабавила невозмутимость тех, кто продолжил там сидеть, будто для них это уже привычное дело. Ладно, малая неприятность не должна была попортить впечатления ото дня.

Почти дошли до места, возле КПП стояли пару человек, мужчина и женщина. Один раздавал газеты. Лицо его не выражало никакого желания подойти и взять одну, а если все же и брали, то только от жалости к этому уставшему созданию. Вторая, на фоне своего приятеля, старалась бодренько штудировать в громкоговоритель песенку из разряда «Дайте свободу России!». «А, понятно, очередные личности, которые стараются переманить на свою сторону больше людей, убедив их в том, что в наших проблемах виновата либо Америка, либо сама Россия», — всплыло в моей голове. – «Интересно, они действительно верят в то, о чем говорят или занимаются этим от нечего делать?». Директор школы Георгий Мезенцев взял у мужика газету. Мы прошли во внутрь помещения, чтобы получить биллеты, пройти фейсконтроль и направиться туда, где и будут проходить съемки. Ждали минут десять, Георгий успел быстро просмотреть то, что взял у того мужчины, а после с улыбкой передал газету сидевшему рядом студенту. Я заметила на первой полосе флаг Америки и громкий заголовок, связанный с этой темой, правее было что-то про референдум. Ну, как я и думала, в принципе, так и получилось. Начали подходить другие приглашенные или записавшиеся гости, большинство из которых были женщины за сорок. Раздали всем биллеты, чтоб пройти. Нас, студентов, пропустили вперед, и в этот момент почувствовалась какая-то привилегированность. Я не заметила, но не удивилась, если бы кто-то из бабушек состроил недовольное выражение лица. Прошел Леша, дальше Лиза, подошла моя очередь, взяли паспорт, перевернули страницу и следующее, что происходит — женщина охранник поднимает на меня взгляд и говорит: «Не московская прописка — Вы не можете пройти». У меня секундный ступор и недоумение, я смотрю на Георгия и пытаюсь понять, что сейчас произошло и что будет дальше. Отхожу в сторону, чтобы не мешать дальше пропуску людей. Директор сказал, что предупреждал по поводу меня, поэтому затруднений возникнуть не должно было, но они возникли. Сообщили, что этот вопрос уладиться, нужно просто подождать звонка откуда-то выше. Но мое недоумение не стихало, мне стало интересно, почему они ввели такую систему контроля, поэтому я решила обратиться к Георгию с этим вопросом. По-видимому, он сам особо не знал, и, грубо говоря, я могла представлять для них угрозу. То есть, если ты не москвич или хотя бы не житель московской области, то какой-то изгой общества. Ничего не оставалось делать, поэтому мы просто стояли и ждали. Спустя минут десять-пятнадцать мужчина лет сорока пяти подошел к пункту проверки, потянул талон с паспортом, фраза повторилась «У Вас нет московской прописки, мы не можем Вас пропустить». Он попытался объяснить, что пришел на съемки, но немного ошибся местом – ему надо было на «Пусть говорят», что находилось в совершенно другой стороне. Но факт в том, что я не являлась каким-то единичным исключением, и не москвичи к ним, даже с организацией или с группой, просто так не попадут. Дальше прошло еще минут пятнадцать, и долгожданный звонок поступил, меня пропустили, и мы направились туда, где находились студии. Поднялись на второй этаж, сдали вещи в гардероб и решили немного прогуляться по объекту, потому что время позволяло. За дверью шел длинный коридор, где с каждой стороны располагались съемочные площадки, костюмерные, технические комнаты. Еще одна типичная особенность для таких мест — фотографии со знаменитыми людьми, развешенные по всем стенам. Мы дошли до конца и повернули обратно, потому что больше ничего интересного не было. Да и смотреть на закрытые двери особого веселья не вызывало. Зашли в другое крыло, увидели кучку людей и поняли, что нам надо к ним. Колорит не был разнообразным, что было понятно еще в КПП: женщины да мужчины, которым дома наскучило сидеть, поэтому и вздумалось прийти на какое-нибудь ток-шоу. Услышала второе верное замечание: «Какая разница, где они будут это обсуждать и смотреть: на кухне вечером или здесь». Время. Нас начали зазывать. Женщины старались пройти вперед, чтобы быстрее показать охраннику паспорт с биллетом и сесть на первые ряды. Типичная гонка за места, где побеждает тот, у кого наглости больше. Меня отправили на второй. Хочу заметить, что цветовое оформление действительно было приятным и глаза не резало: зеленые, белые и синеватые тона. А еще работал кондиционер, но он перестал приносить радость в тот момент, когда становилось уже слишком холодно. Я из-за этого даже плечо застудила. Нам объяснили, когда нужно хлопать, смеяться и высказывать свое недовольство — стандартная процедура «Закадрового смеха». Начали заходить эксперты: первым был полный мужчина, бритоголовый, в джинсах и пиджаке. За ним вместе с какой-то девушкой зашел второй, который решил, что надеть майку будет хорошей идеей. Потом деловитый, в синем костюме, белой рубашке, с красным галстуком и с уложенными волосами. Еще один в костюме, но с клетчатым грязно-бежевым пиджаком и черными штанами. Потом опять полный, с очками и седой бородкой. У шестого цвет костюма подходил под цвет его волос и бороды – серый. Еще мужчина в черной водолазке и женщина в темном костюме. Интересно, они ее одну позвали для галочки, чтобы вопросов не было «А почему здесь одни мужчины?» или же из-за того, что она, может, хороший эксперт? Вошли ведущие, минута до начала, свет погас, хлопок, за ним аплодисменты.

Пошла запись программы. Андрей Норкин, один из ведущих, представил тему эфира – российские чиновники и их деятельность. Очень актуальный и серьезный вопрос, замечу. Конкретных случаев было порядка шести: поднимались вопросы, связанные с Голуновым и полицейскими, которые подкинули ему наркотики. Затронули тему, как уполномоченные лица крали деньги из бюджета и отделывались условным сроком или штрафом. Халатная работа экспертов, Роскомнадзор. Поднимались темы дозволенности выражения политиков в интернете и возможные наказания. Поговорили про Гусейнова и про то, как он высказался о русском языке. И про то, как должностных лиц увольняли за их косяки, а потом не то, что возвращали на должность, но еще повышали. Первому эксперту с красным галстуком задали вопрос, почему дело Голунова стало государственной тайной, и он сразу начал от него уходить. Андрей вернул гостя обратно к вопросу, но тот ничего дельного сказать не мог. В дискуссию вступил бритоголовый. Его версия заключалась в том, чтобы не поднимать шума среди населения и не вспугнуть тех, кто это все затеял, но при этом тема освещалась на государственном телеканале. Третий эксперт выдвинул теорию о крупной организации и важных лицах, которые сказали одним, а те вторым, чтобы третьи Голунова притормозили. Потом с журналиста они перепрыгнули на полицейского, подбросившего наркотики. Суть в том, что с должности его уволили, но пристроили в алкомаркет «Красное и Белое». Некоторые повозмущались, мол, «как так можно», некоторые выразили какой-то нейтралитет. И так пол часа. Затем рекламная пауза. После этого блока я поняла, куда попала и что будет ожидать меня дальше: якобы конструктивная критика, которая не подкреплялась никакими аргументами и примерами. Сумбурность мнений, потому что из первых тридцати минут уловить суть мыслей экспертов было сложно. А еще, с тем фактом, что подтем было достаточно – отсутствие глубокого внимания на чем-то определенном и важном. С рекламы оставалось еще минут семь. Некоторые гости сидели в телефонах и планшетах, хотя нам объявили, чтобы технику мы выключили, но, видимо, на них это правило не распространялось. Некоторые из массовки обсуждали только что услышанное, некоторые говорили об обыденном. Один из экспертов поворачивался назад и переговаривался с людьми. Минута до эфира, все рассаживались по местам. К теме Голунова пока не возвращались, переключились на другую. Следующие пятнадцать минут прошли так же: диванная критика, одни пытаются перекричать других, интенсивное потряхивание рукой, чтобы скорее спросили его, аргументов нет. Иногда было даже трудно понять, в чем суть была того или иного мнения. Сзади всегда раздавались команды, когда мы должны были возмущаться, хлопать на высказывание эксперта или смеяться. Но дело в том, что смешно не было, когда смеялись. Странно было хлопать в некоторых моментах, скорее, хотелось задать вопросы. А возмущение — совершенно отдельная тема. Но таковы были правила, поэтому приходилось исполнять. Справа от меня сидела женщина, одетая в несколько кофт. На передаче этой она была не в первый раз, потому что команды выполнялись без каких-либо запинок и сомнений, а еще она рассказала мне, что на противоположной стороне в разы теплее, потому что там кондиционер работает хуже, чем тот, который над нами. На протяжении всей съемки я слышала от нее «А денюжки где?», «Это все коррупция», «А, ну, понятно, денюжки себе в карманы», «Из-за денег, все из-за денег», причем это вставлялось иногда даже туда, где оно было не к месту. Очередной перерыв, сидеть уже было невозможно. Эксперты все также продолжали использовать свои гаджеты, люди все также обсуждали либо увиденное, либо то, что дома происходило. Перерыв закончился – следующая тема. Подача не изменилась, единственное, ведущий стал перебивать экспертов, а в один момент сказал: «А теперь замолчали все, моя очередь говорить». Но в остальном никто себе не изменял. Опять перерыв. Темы стали сменяться быстрее, поэтому следить за ходом мыслей было труднее. Услышала, как две женщины сзади обсуждали свободу и ее отсутствие. Эфир – перерыв. Эфир – перерыв. Эфир – конец. Перед тем, как съемки окончательно закончились, ведущие провели блиц-опрос у экспертов: «Вы бы помиловали представленных людей в данной теме или нет?» Каждый высказал свое мнение, а один заявил «Так нельзя оставлять, с коррупцией надо бороться, всех тех, кто причастен к этому и кто не исполняет должным образом обязанности – распустить». Последовали аплодисменты и съемки закончились. Все начали расходиться, и естественный вопрос, который возник: «В чем суть этой программы?» Из увиденного можно было предположить, что кучка людей приходило на передачу, чтобы выразить свое «фе», потому что тему взяли серьезную, но прошлись по ней по вершкам, полностью проблему не раскрыли, аргументов мало, критика странная и то, которую можно услышать на кухне. Дельных ответов на то, как с этим бороться – не было. Советов не было. Последнее хорошее замечание, которое я услышала: «Это коммерческая передача, которая, как и другие, делает бабки, поэтому проблемы там не решаются, вопросы толком не обсуждаются». Прошли в гардеробную, взяли вещи, вышли на улицу и двинулись в сторону метро. Последняя мысль, всплывшая в моей голове: «Как я и думала – день меня позабавил».