…И тут из-за кулис выбежал голый Франц. Мы с подругой проснулись. «Фи» — чистоплюйствовала я. Что за пошлость! Но потом всё совсем перепуталось: вот — любовь, а вот – дерьмо. Вот меркантильный бургомистр, и рядом с ним – романтик Казанова. «Этот безумный, безумный, безумный мир». Всё перевернулось с ног на голову в ДК МГУ, где шел спектакль Московского Открытого Студенческого Театра (МОСТ) «Уроки любви». 

Пожалуй, у меня сложилось двоякое впечатление о спектакле: с одной стороны, на сцене происходили пошлые уроки чего угодно, только не любви. Но чтение Камасутры меняется привычной победой большого светлого чувства. И это здорово. И мораль вечная: «Ребята, любите друг друга». Но в постановке столько смысловых и жанровых пластов, что каждый найдет в ней что-то своё: любители комедии – комедию, мелодрамы – любовь, игры в ассоциации – милых мне Боббермана и Доббермана, появляющихся на сцене с криками: «К нам едет Дон Жуан! Он поселился в гостинице инкогнито!». Именно этой сменой планов, эмоций, жанров и держит внимание зрителя постановка.

После того, как опустился занавес, я поговорила с художественным руководителем МОСТа и главным режиссером студенческого театра МГУ Евгением Славутиным.

— Объясните, зачем нужны в общем-то цельной и самодостаточной постановке пошлые шутки в начале спектакля? Что это – пиар или дань традициям современной комедии? 

— Мы живём в эпоху постмодернизма. Это означает, что современные художественные произведения строятся как полижанровые, то есть сочетающие в себе высокую комедию, фарс, политическую лирику и многое другое. Что касается стилистических контрастов, то если спектакль стилистически очень чисто вылизан и всё благородно, такой сироп скоро надоедает, это несовременно. Пушкин писал, что «смеяться, право, не грешно над тем, что кажется смешно». Жизнь сейчас стала немножко грубее, а театр отражает реальность. Пьеса авторская, и её авторы, естественно, включили в неё такие острые современные моменты как, например, заключение брачного договора. И когда речь идет о любви, но обговариваются абсолютно бессмысленные вещи – это выглядит смешно. Существует еще момент акциозности, он должен заставить зрителя задуматься: «А то, что происходит на сцене…так вообще можно… или нельзя?». Например, к тому, что Франц выходит голый, можно относиться по-разному: зритель сначала ошарашен, но он аплодирует: ведь человек способен на такой хулиганский, отчаянный поступок ради любви. В спектакле две системы ценностей: одна – немецкого бюргерства и лже-аристократии, а другая — система ценностей двух юных созданий, которые влюблены. Но зритель имеет право иметь свое собственное суждение, он не Молчалин. Я опираюсь не на отдельные мнения, а на реакцию зал. Понятно, что зритель может смеяться по-разному, но кто сказал, что смех должен быть только рафинированным – он может быть и грубым, и очень жестоким, и черный юмор бывает. И он меняется в спектакле в зависимости от темы и ситуации. Человек – не бюстик, у него есть материально-телесный низ, и в картине мира должно быть и низкое, и высокое. Но по всей логике спектакля понятно, против чего мы и за что. Да, в современном мире смешон и не нужен Казанова, романтик, авантюрист. И смысл спектакля в вопросе: «А что же произошло с ним в последний день?». А в последний день он открыл смысл жизни и любви этим молодым людям и помог их счастью, и это стало главным событием в его жизни. Спектакль глубоко трагичен при всём юморе. Между прочим, все наши спектакли пытаются показать, что есть символ веры – великая любовь. Это наиболее актуально для молодых людей, выходящих из студенческого возраста.

— Чем отличается театр МГУ от Московского Открытого Студенческого Театра? 

— «Мост» – это общемосковский открытый профессиональный студенческий театр, и он был создан на базе студенческого театра МГУ, когда правительство Москвы и лично Юрий Лужков решили повысить статус университетского театра. И для обучения мы приглашаем ребят не только из Московского университета, еще и старшеклассники приходят, и студенты других вузов. Студенческий театр теперь — кузница кадров. Ребята, которые учатся на разных факультетах, проходят здесь два раза в год обучение.

Мы набираем в сентябре и феврале человек сорок, это при том, что человек двести пятьдесят приходит на конкурс. Отбирали бы больше, но помещений нет.

В процессе обучения делаем какие-то этюды, проводим тренинги. А уже к лету ребята начинают участвовать в спектаклях. Мы занимаемся также их танцевальной подготовкой, у нас работают три балетмейстера, поэтому актеры умеют танцевать, двигаться. Я тоже веду учебные занятия. Сам готовлю ребят, на мне – актерская подготовка, вводный актерский курс. Театр существует для того, чтобы предоставить возможность учиться актерскому мастерству ребятам, не имеющим возможности поступить в театральный вуз, потому что у них есть способности быть философами, филологами, чему они уже учатся, но наряду с тем – актерский талант и желание заниматься театром. Многие наши актеры после обучения здесь спокойно работают на телевидении – Максим Галкин, Валдис Пельш, Алексей Кортнев, Ирина Богушевская. 

Аня ДЕМИДОВА, 
студентка факультета филологии и журналистики 
РГУ им. Канта