Сегодня в Школе журналистики имени Владимира Мезенцева преподаватели стали проводить тематические занятия на английском языке. Мы поговорили с профессором Института медиа НИУ ВШЭ, членом Союза журналистов России, академическим директором Школы журналистики имени Владимира Мезенцева Григорием Владимировичем Прутцковым о работе переводчиком, влиянии языков на жизнь, искусственно созданном эсперанто, а также о желании поработать в Латинской Америке. 

Уже два преподавателя на международном направлении читают лекции на английском языке. Георгий Владимирович Мезенцев приглашает Томми Янга, журналиста, не говорящего на русском языке. Другой преподаватель, Григорий Андреевич Филатов, на занятиях сначала произносит мысль на английском, а после убеждается, что все его понимают, задавая вопросы. Расскажите, что вы думаете о занятиях на иностранном языке? 

– С одной стороны, это важно, когда преподаватель выступает перед учениками на иностранном языке, особенно если он не просто практикует язык, а является его носителем. С другой стороны, нужно понимать языковой уровень собеседника. Если он пока ещё не способен улавливать то, что ему объясняют, пользу такие уроки принесут небольшую: темы занятий проходят мимо. Даже если говорящий является выдающимся человеком и прекрасно говорит по-английски, это не означает, что все до одного ученика будут его понимать. 

Согласны ли Вы с тем, что необходимость понимания какой-то информации на английском повышает в сознании учеников важность изучения иностранных языков?

– Если есть преподаватель, который готов читать такие лекции, хорошо бы ещё проводить и дополнительные занятия по английскому. Когда всё работает в связке, получается лучший результат. Понятно, что у кого-то хороший язык в школе, у кого-то нет, у одних есть возможность нанять репетитора, у других нет. Надо сделать так, чтобы уровень у людей был хотя бы примерно одинаковым. Это пока невозможно реализовать, но есть к чему стремиться. 

Расскажите, как Вы начали учить иностранные языки? 

– У меня была английская школа, в которой учили английский со второго класса. К десятому классу мы знали язык примерно на уровне второго курса института иностранных языков. У меня была отличная учительница английского – Галина Алексеевна Голованова, мы с ней до сих пор общаемся. Когда я поступил на первый курс журфака МГУ, нам сказали выбрать новый язык из немецкого, французского и испанского. Мой выбор пал на испанский, потому что мама работала с этим языком. В университете нас тоже очень хорошо учили, в конце первого курса я уже мог по-испански объясняться. Однажды мама пригласила меня пообщаться с испанцами, которые приехали к ней на работу, и, проговорив с ними целый вечер, я понял, что вполне освоил разговорный язык. 

Как Вам хватило такого короткого времени?

– Всё благодаря университетским преподавателям, их уровню и профессионализму. Нас учила Вероника Касимовна Чернышёва – блестящий педагог. А, потом, на третьем курсе, нам нужно было выбрать еще один язык: польский, сербский, чешский, венгерский, болгарский. Считалось, что мы поедем в эти страны работать после окончания международного отделения журфака. Папа посоветовал взять сербский, я хотел записаться, но опоздал, уже набрали группу. Остались венгерский и болгарский. Подумал, что венгерский – очень сложный, и записался в болгарскую группу. Но оказалось, что болгарский – совсем не такой простой язык, как это может показаться. Потом, на пятом курсе, ездил на филфак МГУ – учил каталанский язык, поскольку писал диплом по каталонской журналистике. А в аспирантуре самостоятельно занялся португальским. Я подрабатывал переводчиком у мамы на работе, к ней приезжали португальцы, и я им переводил с испанского. Они предложили мне выучить португальский, но необычным способом: поехать стажёром в Португалию на их фабрику по производству мясопродуктов, крупнейшую в стране и выучить язык в общении с португальцами. Я два месяца жил у директора на даче. За мной каждое утро заезжала машина, мне даже платили стипендию. У меня получилось освоить язык за месяц, без преподавателя, только с учебником, из которого каждый день я учил по параграфу и 30 слов. 

Какие у Вас мысли по поводу искусственно созданного языка эсперанто?

– Да, это было популярно в 1920-30-е годы, между двумя мировыми войнами. Ясен Николаевич Засурский мне рассказывал, что в школьные годы изучал эсперанто. Прошло уже столько лет, но этот язык не стал языком международного общения, хотя до сих пор существуют кружки эсперанто. Один из моих сыновей этим увлекался. Времена менялись, популярность языков тоже, когда-то языком международного общения была латынь, затем французский, немецкий, теперь весь мир говорит на английском. Сейчас мы видим растущий интерес к китайскому. 

Как влияло знание языков на Вашу жизнь? 

– В сложные девяностые годы, когда платили копейки, это был реальный заработок, помогавший выжить. А общение с людьми другой культуры, другого менталитета вообще бесценно. Кроме того, ты открываешь для себя другой мир, много путешествуешь. Я, например, много путешествовал по России с иностранцами, ездил с российскими делегациями в качестве переводчика и сопровождающего в другие страны. Всего побывал примерно в сорока странах мира. Добрался даже до Австралии, Новой Зеландии, четыре раза был в Латинской Америке. 

Многих людей Вам удалось узнать благодаря знанию иностранных языков? 

– Конечно. Каждая поездка давала мне десятки новых контактов. С одними общаемся до сих пор, с другими связи с годами потерялись. 

Вы используете каким-либо образом эти связи?

– Кое с кем до сих пор общаемся, созваниваемся. Например, с колумбийцами, у которых я гостил в 2002 году. С некоторыми каталонскими журналистами поддерживаем контакты, один из них мне пару лет назад прислал две своих книги, которые помогли мне с докторской диссертацией.

Преподавали ли Вы когда-нибудь за границей?

– Я стажировался за границей. Один раз осенью 1991 года, когда был студентом четвёртого курса, другой раз будучи аспирантом, в 1995 году. А вот преподавать – нет такого опыта не было, не считая пяти поездок в Ереванский филиал МГУ. Меня однажды, в 2006 году, приглашали в Китай на два года читать лекции на английском языке по истории мировой журналистики. Я приготовился, перевёл свои пособия на английский, нашёл учителя по китайскому языку, подписал очень выгодный контракт. Но поездка не состоялась по вине китайцев. Они через год меня снова звали, но я уже не поехал.

А если бы сейчас Вас позвали, поехали бы?

– У меня новая интересная работа, младший сын только поступил в университет. Может быть, лет через десять поехал бы, если позовут. Я бы хотел в Латинскую Америку, это малоизученный регион, который меня очень интересует, да и испанский я знаю вроде бы неплохо. Люди там необычные, и совершенно другая культура, менталитет, образ жизни. Моя коллега Анна Александровна Паисова год назад уволилась с журфака МГУ и уехала работать в Венесуэлу. Так что пример есть.

Убеждены ли Вы в том, что не только журналисты-международники должны знать иностранные языки?  

– Конечно. Раньше даже на работе доплачивали за каждый иностранный язык. Нужно было принести справку, которая подтверждала владение языком. Прибавка составляла где-то 15% к зарплате. Я хорошо помню, как моя мама ездила сдавать экзамены на филфак МГУ для получения такой справки. Вообще, любой иностранный язык – окно в другой мир, другую культуру. Зная его, ты лучше понимаешь и родной язык, культуру своей страны.