Алексей Фролов — ведущий программы «События. 25-й час» на телеканале ТВЦ.    Работал радиоведущим и руководителем пресс-службы радиостанции «Европа Плюс», ведущим программ «Вести» и «Неделя в городе» («Россия-1»).

— На официальном сайте канала «ТВЦ» в описании программы «События. 25-й час» сказано, что команда журналистов, которая готовит выпуск к эфиру, больше всего ценит отсутствие в программе «официоза». Что именно считается «официозом»?

Это официальная информация, например, то, что касается президента, правительства и всего остального. Она все равно присутствует в программе, она действительно важна, и дистанцироваться от нее не надо, и мы подаем ее, как есть. Так что аннотация к программе дана не совсем правильно. Отходить от «официоза» не надо, но давать одну официальную информацию, мне кажется, это несколько скучновато. В программе очень важно мнение эксперта, человека, которого вы пригласили.

— Каким образом вы привлекаете и удерживаете внимание зрителя?

Основной упор в программе делается на гостей, на интервью. Как правило, оно длится порядка 8 минут, мы «обкатали» такой формат и поняли, что больше люди не смотрят и уходят. Любую тему можно раскрыть за 8 минут: и события на Ближнем Востоке, и дефицит гречки. Как раз недавно мы беседовали с одним экспертом с экономического факультета МГУ о гречке. В социальных сетях дикий психоз: «Гречка пропала! Всё пропало!» Страна тоже пропала, судя по всему.

— Как правильно журналисту раскрыть тему, которая создает настоящий ажиотаж в обществе, как гречка, например?

Когда вы раскрываете такую тему как гречка, которая вызывает действительно какое-то безумие в головах, вы, как профессионал, не можете никому верить на слово и начинаете искать цифры. Цифры нам показывают, что урожай гречки в этом году гораздо больше, чем потребление гречки всей страной за год. То есть, гречки гораздо больше, чем мы с вами всей страной можем съесть. За две недели ноября гречки скупили трехмесячный запас. Вот что значит «создать ажиотаж». Если посмотреть цифры, на самом деле это грамотная работа поставщиков, которые сказали ритейлерам, то есть магазинам, что они повышают цены, и создали ажиотаж и социальную напряженность.

— В таком случае, СМИ способствовали возникновению социальной напряженности, так как распространяли непроверенную информацию?

Это зависит от того, как вы информацию подаете. Главное иногда не суть информации, а стиль. Спекуляцию можно раздуть, на чем угодно. Телевидение – это картинка. Можно показать пустые полки и сказать: «Вы видите пустую полку? Еще вчера здесь стояли пакеты с гречкой, сегодня их уже нет». А затем задать вопрос: «Вы понимаете, куда мы катимся?» Естественно, тревожные люди перед экраном схватятся за сердце и поймут, куда они катятся. Ужас, в стране кошмар и есть нечего. Мне кажется, это приемы непозволительные , хотя любую информацию и любую картинку можно давать максимально широко. Непроверенную информацию неэтично подавать в эфир. Сначала проверьте, сколько мы потребляем. В данном случае, 550 тысяч тонн в год, а в этом году собрали 715 тысяч. Вот вам, пожалуйста, цифры. Апеллируйте цифрами, это самая главная статистика, а потом уже показывайте пустые полки. В том, как вы подаете информацию очень важно расставить акценты.

— В своем интервью для сайта «medialenta.ru» вы говорили, что СМИ должно стремиться к объективности. Но на вопрос о подготовке к передаче «Неделя в городе» вы сказали, что все же высказываете свое личное мнение. Как же тогда совместить это?

Понятия объективности и субъективности достаточно размытые и растяжимые. Объективность – это факты. Субъективность – это то, как вы подаете, как вы расставляете акценты. Мне кажется, что здесь нужен взвешенный, неистеричный, не слишком эмоциональный взгляд на мир. У вас есть некие этические нормы, что-то, чем вы руководствуетесь в жизни. У всех нас есть свои субъективные мотивы, но выплескивать их на экран не нужно. Кто-то вас может раздражать, кого-то вы можете активно не любить. Это ваше личное дело. Когда вы обращаетесь к большой аудитории, вы несете некую ответственность, потому что, хотите вы этого или нет, вы формируете мнение у людей, формируете отношение к какому-то вопросу. Задача журналиста именно в том, чтобы свой личный подход формировать таким образом, чтобы он был как можно ближе к объективной картине мира. Мир вокруг нас существует только в нашем сознании. Сам по себе он ни злой, ни добрый, ни хороший, ни плохой. Камень – это плохо или хорошо? Дождь – это плохо или хорошо? Это никак. Вопрос только в вашем отношении. Поэтому в отношении к новостям, прежде всего, необходим здравый смысл. Никаких панических настроений, будь то война, юбилей, смерть режиссера, кино- или телепремьера. Относитесь к этому всему спокойно и с позиции здравого смысла. И тогда объективная и субъективная картина в глазах вашей аудитории будет совпадать.

— В интервью «Московскому комсомольцу» Вы отметили, что на телевидении среди журналистов нет звёзд, а есть просто ведущие — хорошие и плохие. Как определить, что журналист хороший?

Это мнение было высказано года три тому назад, но я его поддерживаю до сих пор, потому что звёзды на эстраде. То, что вас показывают в «ящике», это не значит, что вы звезда. Как говорил один из руководителей «Вестей» в начале 2000-х: «Самые-самые умные и глубокие журналисты работают в толстых ежемесячных и еженедельных журналах; те, что поплоше, идут в газеты; кто мало что умеют, идут на радио; ну а те, кто остается, уже идут на телевидение». Все же нужно понимать, что ведущий – это должность человека, профессионально занимающегося журналистикой. Да, ведущим быть интересно, но ведущий — это не просто кукла, которую посадили и которой все написали. Все, что я говорю с экрана, я пишу сам. Когда я работал в ежедневных новостях, которые выходят каждые два-три часа, естественно, базовые тексты для меня писали редакторы, но я всегда их переписывал под себя. Я проверяю информацию из разных источников. Естественно, с помощью трудового коллектива. Кроме того, у меня свой стиль речи, и поэтому все, что я делаю, это, что называется, мои слова и мои мысли.

По моему мнению, главный критерий – это отношение к информации и умение ее преподносить. Например, Леонид Парфенов строил свои программы на том, что цеплялся за какую-то деталь. Хороший журналист – это человек, который способен усваивать большой объем информации, внимательно относиться к деталям, вычленять и подавать главное.

— Считаете ли вы установившейся тенденцией то, что многие нынешние телеведущие, например, Юлия Панкратова, Дмитрий Борисов, вы сами, начинали свою карьеру на радиостанциях? Радио – это один из путей оказаться на экране?

Определитесь сначала со своей целью и постепенно вы поймете, как ее достичь. Если копать совсем глубоко, я начинал работу с должности курьера газеты «Комсомольская правда». Так что путь на телевидение, если вопрос звучит так, он начинается с должности курьера.

Радио – это прекрасный опыт. Телевидение – это картинка, которая часто сыграет за вас. Даже если вы что-то банальное говорите, яркая картинка отыгрывает все. На радио же надо интонацией, тембром, содержательной частью донести свою мысль до слушателя, чтобы он обратил внимание и не переключил станцию.

— В связи с твиттом Плющева, который стал причиной скандала, считаете ли Вы, что Интернет и социальные сети становятся еще одним СМИ и стоит разрабатывать правила для этого?

По закону, насколько я помню, Интернет уже второй год относится к СМИ. Здесь надо различать блоги и журналистику. Журналист работает в соответствии с законом, несет ответственность, в том числе административную и уголовную. Есть законодательство , регулирующее деятельность журналиста. Деятельность блоггера не регулируется ничем, кроме его личной этики. То есть журналистика изначально должна быть гораздо более взвешенной, объективной и соответствующей неким этическим нормам.

Напомню, сын главы администрации президента Иванова погиб в Арабских эмиратах. Плющев задал примерно такой вопрос: «Полагаете ли вы, что его Бог наказал?» Если это действительно профессиональный журналист, то грош ему цена. Профессионал таких вопросов не ставит. Одно дело, если мы на кухне сидим, можно обсуждать все, что угодно, но ставить такой вопрос публично, это, как минимум, неэтично. Плющев сработал не то чтобы непрофессиональн о, он скорее показал свою этику. Показал свое лицо не как журналист, а как человек, когда он опубликовал этот вопрос.

— То есть журналист остается журналистом даже в своем личном пространстве, в своих социальных сетях?

А что значит «личное пространство»? Если вы журналист, это уже означает, что вы обращаетесь к аудитории не только, скажем, в радиоэфире. В социальных сетях вы тоже выступаете не как частное лицо, а как журналист.

— Как же тогда журналисту высказывать свое личное мнение?

С этим возникают сложности. В социальных сетях вас все-таки воспринимают, как журналиста, а не как частное лицо. К тому же, у вас есть радиоэфир. «Эхо Москвы» достаточно либеральная радиостанция, но, если у кого-то погиб родственник злорадствовать неприемлемо, тем более публично высказывая подобные вещи. Поэтому личное мнение, я считаю, люди и на «Эхо Москвы» достаточно открыто и внятно произносят. Не нужно смешивать личные истерики, личные эмоции и свою собственную профессиональную деятельность.

— После скандала с публикацией Плющева встал вопрос о регламентации поведения журналистов в социальных сетях. По вашему мнению, нужны ли дополнительные законы для регулирования журналисткой деятельности?

Здесь каждый судит по-своему. Сколько бы люди ни иронизировали на эту тему, на самом деле, журналистская деятельность регулируется законом. Есть законы, которые мы не имеем права нарушать. В социальных сетях люди очень много говорят о морали и этике, но не применительно к себе, обратите внимание. Когда они говорят, о чем бы то ни было: о власти, о стране, о либерализме, о патриотизме – они тут же забывают о моральных и этических законах.

Регулирование в соц. сетях – дело достаточно сложное. Здесь нужно, что называется, не наломать дров. Закон достаточно внятно регулирует, что можно и что нельзя. Пропаганда войны, насилия, разжигание межнациональной розни – это все и так запрещено. Если вас что-то оскорбляет в соц. сетях, вы вполне можете подать на человека в суд, пожалуйста. Мне кажется, существующие законы достаточно четко регулируют поведение в социальных сетях.

— Возвращаясь к вопросу морали, можно вспомнить еще один скандальный случай. Недавно сотрудница LifeNews предложила денежное вознаграждение за получение информации относительно здоровья Эльдара Рязанова…

Да-да, она открыто предложила деньги в обмен на прогноз смерти. Это попахивает фейком. Ни в коем случае не хочу обидеть коллег из LifeNews, но все это было слишком растиражировано. К тому же, журналисты даже самых желтых изданий так тупо не работают. В LifeNews существует правило, никогда ни в каких постах, ни в смс прямо не предлагать деньги. В устном разговоре они предлагают, и платят за информацию. У Габрелянова четкое правило, чтобы нигде никакого следа не было. Но даже если это правда, если было настолько тупое и циничное предложение, то, о чем здесь говорить? Это моральное уродство.

— Почему сплетни и скандалы остаются востребованными аудиторией?

Заметьте, если вам в руки попадется желтая газета с заголовком «Умирает великий режиссер» и его фотографией, вы на это посмотрите. Прежде всего, человек посмотрит именно на это. Не на политику, не как дети умирают голодные, а прежде всего на это. Они знают, чем купить. Собственно, уровень журналистики и уровень аудитории одинаковы.

У меня есть знакомый, который возглавлял в свое время «Собеседник», мы с ним работали в «Комсомолке». Он рассказывал, как в 90-ые он писал заметки разные кровавые. Он говорил, что всегда нужно сохранять чувство иронии и чувство юмора. Я помню, у него была такая заметка, очередная «чернуха». Он написал, что очень удивилась жительница дома такого-то по такому-то переулку, когда пошла выбрасывать мусор. «Открыв мусорный бак, она увидела, что там лежат не отбросы, а совсем даже рука и нога». Сама форма! «Совсем даже рука и нога». Это вопрос подхода. Поэтому желтая пресса соответствует запросам аудитории. Давайте начинать с себя.

— Вы считаете настойчивое и назойливое копание в чужой жизни возможным в журналистике?

Назойливость и настойчивость – это качества, необходимые журналисту. Если вы будете неназойливы и ненастойчивы, то вам надо сидеть вязать носки и смотреть телевизор. Что касается людей публичных, все звезды страшно любят ругать журналистов. Они за ними сначала бегают, чтобы их засняли, извините за выражение, с голой задницей или пьяных. Это все работает на актеров. Любой артист, любая звезда знает: любой скандал «в кассу». После чего звезды начинают кричать «До чего достали нас журналисты! До чего нам плохо от них!» Не очень искренне, да.

Я считаю, что снимать умирающего человека, — это неэтично. Но любое телевидение строится, прежде всего, на картинке. Чем больше крови, ужаса и кошмаров, тем лучше. Аудитория настолько к этому привыкла, что картинкой румяного улыбающегося человека никого не пробьешь. Сколько крови на экране ни вылей, хоть ведра и цистерны, никого это не тронет.

— Получается, нужно повышать уровень жестокости, чтобы заинтересовать аудиторию?

По-моему, уровень жестокости на экранах уже повысили настолько, что дальше некуда. Можно просто показывать труп целый день, но никого это уже не шокирует. Удивлять и привлекать – крайне разные вещи. Удивить и шокировать уже практически нечем. Исчерпали все. У нас есть «Дом-2», есть новости, где и кровь, и ракеты, и ужасы нашего городка. Все-таки привлекать зрителя можно на разном уровне. Есть уровень развлечений, развлекательная журналистика, скажем, желтая. Есть то, что называется качественная журналистика, то же самое и качественное телевидение, которое дает взвешенную и объективную информацию. К какой аудитории апеллируют эти журналисты? Кто-то ищет действительно информацию без комментариев, только картинку дня. За 10 минут вам рассказали все, что происходило в мире, без комментариев, без анализа, без разбора полетов. Это нормально. Кому-то нужны сплетни и слухи. Что вам интереснее: война на Ближнем Востоке или состояние здоровья Эльдара Рязанова? Вам что интересно: жизнь звезд или арабо-израильски й конфликт? Вопрос заключается в том, где лежат ваши интересы. Что называется, каждая ниша уже занята. То есть новости телевизионные, особенно на «большой тройке», на больших каналах, это качественные новости. В жизни в целом нужна какая-то опора, объективная информация, и люди обращаются к новостям. Верят, что информация объективная, достаточно достоверная, полная, и все не так ужасно. Вы можете считать это пропагандой, но любое телевидение в любой стране – это пропаганда.

— Как вы относитесь к тому, что министр иностранных дел Сергей Лавров использует не совсем литературную речь в своих высказываниях? В частности, он сказал, что Америка, введя санкции, «взяла Россию на понт».

Этот отход от дипломатического этикета, это тоже дипломатический прием. Посмотрите на нашего великолепного Чуркина, который сидит в ООН. Как американская тетя чуть ли не за грудки его брала и истерики устраивала, ни один мускул не дрогнул на лице человека. Лавров в данной ситуации пользуется не дипломатическим языком, и тем самым показывает, насколько откровенно нахальны «наезды» на Россию. Он может себе позволить это отступление. Вы цитируете, значит, вы это запомнили, у всех это засело в голове. Если бы он бухгалтерскими выражениями это передал, это ни у кого бы ни осталось в памяти.
Да, это звучит эмоционально. Но Лавров не тот человек, который будет в эмоциональном порыве где-то опускаться до какой-то тюремной фени. Это, естественно, продуманный эмоциональный всплеск, но он запомнился. Ход как раз чуть пониже пейджера.

— Может ли журналист позволить себе подобные просторечные выражения?

Просторечные выражения входят в нашу жизнь. Пушкина в свое время обвиняли в том, что он использует «площадной» язык в высокой поэзии. Вопрос, какого уровня просторечья. В новостях используется разговорный язык. Между теми же записями 80-х годов и сегодняшней работой ведущего огромная разница. Главное, насколько красива и грамотна ваша речь. Часто мы сталкиваемся с элементарной безграмотностью на радио и телевидении, надо признать, в среде журналистов это тоже распространено, поэтому профессионалы так и ценятся. И ничего страшного в разговорной речи нет. Не кройте матом свою аудиторию по тридцать минут в день… Хотя такие новости, возможно, тоже были бы востребованы.

Мне кажется, здесь самое главное читать классическую русскую литературу, не газеты, не журналы, не интернет, не телевизор. Хороший классический язык идет из литературы. У вас будет свой стиль, и вводите смело в разговор и «понты» и все остальное. Разговорный язык – это часть журналисткой речи. Даже эмоции не так сильно влияют на тот стиль языка, который вам присущ.

— СМИ в России часто обвиняют в пропаганде. Такая проблема существует только в России или и в других странах тоже?

Вспомните Муаммара Каддафи. Помните, американцы показывали, как его убивали на улице? А когда вешали Саддама Хусейна, это якобы случайно попало в сеть. Слушайте, не надо бредить, не будем заблуждаться: телевидение – это пропаганда. Абсолютно везде. Нам говорят, что в России пропагандистские ужасы. И в Штатах, и в Британии, и в Европе – везде есть пропаганда.

— На что направлена пропаганда в Европе и Америке?

Ее действие прослеживается по отношению тех же европейцев к странам Третьего мира. Само название оскорбительное, хотя сирийская цивилизация гораздо более древняя, чем европейская. Но в странах Третьего мира и люди, и мораль, и этика второго сорта. Такое сознание и создало теорию «золотого миллиарда». Ее суть заключается в том, что в Европе, в основном, и Америке есть люди, которые только и должны жить хорошо. Как живет весь остальной мир, им абсолютно фиолетово, остальной мир работает на них. Да, такая теория существует. Пропаганда это или объективная информация? Это свойственно европейскому и американскому сознанию, несмотря на всю демократию, свободу, заботу обо всех и вся, весь остальной мир им абсолютно фиолетов. Вот это уже пропаганда.

— Кого, по вашему мнению, можно считать патриотом России?

Для кого-то патриот – это человек, который в лаптях ходит и квас пьет, каждый понимал это по-своему. Слово «патриот» теперь часто воспринимается дурно. Он любит Россию, любит президента, ненавидит Америку. Странный тип. Дело в том, что противостояние России и Запада нужно достаточно четко понимать, а не орать «Америка — враг! Американский народ – наши враги!» Оно представляет собой характерную для всех государств конкуренцию. Любите вы Америку или нет, ни Америке, ни вам от этого ни хуже, ни лучше не становится. Вы не становитесь более и менее патриотичным человеком.

— По вашему мнению, политика правительства никак не влияет на патриотические чувства человека?

На самом деле часто свои собственные проблемы, свою неустроенность, недовольство собой мы перекладываем на некое абстрактное зло: правительство, власть, систему. Вспомните, когда началась заваруха на Украине, все социальные сети кричали: «Ужас! Ужас! Льется кровь, убивают людей, наших братьев!» Как только ввели санкции, Украина была забыта, и с упорством психопатов люди начали «постить» какие-то немыслимые фразы «Нас лишили хамона и пармезана!» То есть, разницы между гибелью людей и тем, что нас лишили хамона, никакой. Социальные сети – очень хороший индикатор аудитории. Ей что хамон, что гречка, что смерти людей – все одно и то же, раздражители одного уровня.

Когда вы говорите о патриотизме, каждый должен представлять себе какую-то основу. Мы живем в России, и не знать своей культуры, своей истории, своей литературы – это странно. Что касается любви к власти: обожествления любого государственного чиновника, такой патриотизм мне тоже кажется странным. Ко всему следует относиться критически. Но в то же время считать, что главным злом в вашей жизни является государство… Как Пушкин писал в «Путешествиях в Арзрум», «мы ленивы и нелюбопытны», мне кажется, в этом главная проблема, а не в том, что на вас давит система. Единственное, что на вас давит, — это атмосферный столб.

— Известно, что на некоторые СМИ государство все же влияет. Оказывалось ли на вас когда-нибудь давление как на работника федерального канала?

Нет. Свои правила игры существуют в любой стране: есть журналистские нормы, есть указы, есть законы и есть государственные средства массовой информации. Странно, если государственное СМИ вдруг предоставит трибуну не президенту страны, а Джен Псаки.

— Но ведь интересы граждан не всегда совпадают с интересами государства.

Я понимаю, о чем вы говорите. «Цензура». Слово, которое почти ушло из нашего лексикона. Но государственные СМИ излагают именно государственную точку зрения. И вопрос, как трактуется государство. Это один человек или все мы? Многим информация кажется однобокой, необъективной, что мы освещаем не все, но, поверьте мне, относительно всех средств массовой информации в каждой стране существуют регулирующие правила. Если вам кажется, что BВС, например, себе может позволить больше, чем телеканала «НТВ» или «Россия», то это ваше личное мнение. Был анекдот советских времен, когда американские журналисты приехали и говорят: «У вас же свободы нет!». Наши спрашивают: «А в чем ваша-то свобода?» «У нас», — говорит, — «любой может прийти к Белому дому и крикнуть “Рейган дурак!”» Наши говорят: «Слушайте, у нас то же самое. Выходи на Красную площадь и ори во все горло “Рейган дурак!”»

Можно описывать государство как трагедию, а можно описывать государство как лучезарную, сладкую жизнь для всех. Нравятся вам государственные СМИ или не нравятся – это ваше личное отношение к ним, вы сами анализируете, сами смотрите. Что касается давления и прямого прессинга, я вам скажу, что существуют правила и корпоративные и общежурналистски е, которые вы либо принимаете, либо нет. вы идете работать в государственное средство массовой информации, вы прекрасно понимаете, куда вы идете. Когда вы идете в либеральную газету, вы принимаете правила и играете по ним. Прежде чем идти куда-то, задайте себе вопрос, разделяете ли вы данную точку зрения и данную позицию.

— Может ли один человек повлиять на эти правила игры, редакционную политику, еще не будучи редактором?

На редакционную политику можно повлиять, если у вас есть какие-то свежие предложения. Хотя каждый человек как-то влияет на картинку, которую выдает канал, особенно влияет ведущий. А так тот же Киселев, который является для многих раздражителем, своей формой появления на экране, выражением своей позиции, наверное, отражает свое видение редакционной политики.

Мария Седик

Ученица московской гимназии 1552

Увлекается отечественной и зарубежной литературой, музыкой, hand-made дизайном, кинематографом