Моя Россия

Столица Мордовии находится в 650 километрах к югу от Москвы. Как живется в центре автономной республики, помнящем Емельяна Пугачёва (его серый громоздкий памятник и сейчас стоит на одном из самых высоких мест города), и опустошающий пожар, который уничтожил большую часть зданий, воздвигавшихся аж с 1641 года? 

Эх, путь-дорожка 

Девять часов вечера. Шагаю с вещами и толпой провожающих по перрону Казанского вокзала в предвкушении предстоящей ночи в поезде. Далее вагон, приветствие с проводницей, как правило, знакомой, возня с чемоданами и слова в репродукторе: «До отправления фирменного скорого поезда № 42 «Мордовия» с сообщением Москва — Саранск остается пять минут. Просим провожающих выйти из вагонов». Слёзы, объятия, поцелуи, последняя рюмка водки с провожающими, бесполезные разговоры жестами через окно…

Наконец бездушный механизм состава заскрипел, запыхтел и ровно, монотонно застучал колёсами. Глаза прощаются с Москвой. Картины большого города сменяются пейзажами лесов, полей, которые кажутся совсем-совсем одинаковыми.

В купе и СВ болтают и собираются спать, а вот в плацкартном вагоне течёт своя, независимая жизнь: отовсюду слышны детские голоса, крик, плач, храп тех, кто сильно утомлен проводами, болтовня женщин, звон стаканов, даже слова тостов… И, конечно, нельзя не отметить здешний запах. О, этот вечный аромат копчёной курицы, варёных яиц и водки! 

Мы едем в Саранск! 

…Какой бы длинной не казалась ночь, она проходит, и уставшие, заспанные, кое-как прихорошившиеся, но счастливые люди буквально вываливаются из вагонов и передают чемоданы армии встречающих.

Спустя несколько попыток покинуть вокзал, с языка слетают слова: «Началось утро в деревне». Дело все в том, что общественный транспорт в это время ходит редко, а банда привокзальных таксистов запрашивает заоблачные, даже по московским меркам, цены.

Операторы служб такси хором отвечают: «Нет машин, ничем помочь не можем». Везёт тем, кого встречают на машинах, но выезд с вокзала напоминает движение по Ленинградке в час-пик. 

Хрущёбы и трущобы 

Саранск горел много раз. Но и отстроенный заново почти ничем не отличался от старого. Всё те же ряды одноэтажных деревянных домишек, изредка прерываемые двухэтажными купеческими особняками, и всего несколько улиц, покрытые булыжной мостовой. Как и прежде, кругом расхаживали куры, гуси, коровы и овцы, поднимая в воздух облака пыли…

Подобные контрасты характерны для города и сегодня.

В центре высятся замечательные, построенные по самым современным проектам здания, а на окраинах доживают свой век старые хрущовки и сталинки.

Большая часть зданий центрального района была возведена недавно, лет, примерно, за восемь. Единственный их недостаток — недолговечность. Дело в том, что строителям жёстко устанавливали короткие сроки, они торопились всё доделать, не соблюдая технологии производства. Результатом стало то, что после сдачи объектов, в них начинали почти сразу протекать крыши, отваливаться штукатурка… А периодические ремонты не сильно улучшают положение.

Что же до трущоб, то здесь всё предельно просто: двухэтажные бараки сталинских времен. Из окон каждый вечер видны драки местных пацанов. Рядом — серые хрущёбы, где в любой момент может что-то сломаться или отвалиться.

В этих местах своя аура: все дышит злобой, страхом, обидой за свою жизнь. Пахнет здесь кошками, алкоголем, смешанным с дымом сигарет «Прима» или «Каскад».

Конечно, высоких гостей здесь не видят. Президентов приглашают в местный Белый дом, показывают республиканский музей изобразительных искусств имени С.Д. Эрьзи и собор, построенный в честь праведного воина Фёдора Ушакова. Около последнего, как ни парадоксально это звучит, каждый день собирается местная золотая молодёжь. 

Вот моя деревня! 

Аборигены достаточно агрессивны. Если на вас яркая, необычная, выделяющаяся, словом, «не как у всех» одежда, ждите недоверчивых, критических, оценивающих, пристальных, устремлённых на вас взглядов.

Если вы вдруг кого-нибудь задели или толкнули, то какая-нибудь грубая фраза не заставит себя долго ждать.

Если вы пройдёте быстро, ни на кого не глядя, как, возможно, привыкли, то прохожие назовут вас сумасшедшим. И, кстати, сделают они это не между собой, а громко, с выделенным акцентом.

В Саранске можно услышать не только национальный, немного забавный мордовский язык, но похожий на него, более грубый татарский. Любой, кто в первый раз услышит здешний говор отметит, что люди тянут гласные, «поюют». Чаще всего употребляется слово «Шумбрат»(от мордовского — здравствуй).

Очень жаль, что те места, где говорят только на национальном языке становятся всё более безлюдными и заброшенными. Я имею ввиду деревни.

Ради «лучшей доли» люди бросают дома и удивительную природу.

Здесь свежий, чистый воздух ударяет в голову, пенье птиц и жужжание насекомых сливаются в одну мелодию, а сочные краски зелени и цветов, блестящие в ярко-золотых лучах солнца ослепляют, и в то же время радуют глаз.

Только земля выделяется из общей картины огромным, тёмным пятном. Это чернозём, самая плодородная почва. К сожалению, кажется, что она никому уже не нужна, так как постепенно начинает зарастать сорняками. Люди бросают её, переезжая в город. А что они получают взамен?

Жизнь не становится намного лучше — даже врачи и учителя здесь получают в среднем 4-5 тысяч рублей в месяц. Для них это вполне нормально.

Каждый следующий день похож на предыдущий: живут и довольствуются тем, что есть, а иногда жалуются на то, что чего-то у них нет, не пытаясь при этом изменить жизнь к лучшему. Горожане более меланхоличны. 

Мажоры у собора 

Эти люди днём делают вид, что учатся, а вечером начинают по-настоящему жить (так, по крайней мере, полагает большинство из них). Самые обсуждаемые темы среди них — машины и личная жизнь себе подобных. Стоит признать, позавидовал бы Ганс Христиан Андерсен местным выдумщикам-сплетникам.

В субботу золотая молодежь заполняет клуб «Гагарин». Общаясь всю ночь, завсегдатаи, опустошают бар.

Есть в Саранске и свои короли. Еще во времена Ельцина они пооткрывали различные развлекательные заведения, и по сей день живут себе припеваючи за их счёт.

Многие уезжают в более крупные города. Конечно, каждый из них наведывается изредка в свою Мордовию и замечает существенные отличия провинции от мегаполиса. Какое-то знакомое чувство родного, но, может быть, не всегда любимого посещает наши сердца ещё на Казанском вокзале. 

Даша БОЛЬШАКОВА