Как-то в поисках подарка подруге я попала на блошиный рынок. Раньше с этим явлением сталкиваться не приходилось, но в погоне за эксклюзивом, где только не побываешь! 

«Блошки» — целый портрет исторической эпохи, лицо нации. Хотя это обычный рынок…

Явление это больше европейское, Россия «завшивела» немного. Сейчас барахолки существуют в Новгороде, Туле, Питере. В Москве на сей день сохранились две официальные «блохи»: в Измайловском парке и у платформы Марк.

Измайловский рынок особой популярностью не пользуется. Он рассчитан на толстосумов и безумных любителей антиквариата. Здесь все пафосно и дорого. Знамя СССР обойдется покупателю в шесть тысяч рублей, а пионерский галстук отдадут за триста рублей.

Самая настоящая «блоха» располагается около Лианозова, у пригородной платформы Марк, куда меня и забросило. Уже за считанные метры до барахолки начинаешь ощущать обстановку стихийной торговли, царящей здесь. Проходишь под аркой с табличкой «Ярмарка товаров, бывших в употреблении» и погружаешься в торговый хаос.

Иду вдоль рядов по ковру, «вытканному» из газет и клеенок. Вокруг все завалено товарами так, что в глазах рябит. Чего тут только нет! Ассортимент огромен: от серебряных чайных ложек, розеток, ножниц, душевых кранов до крышек от унитазов и первой модели куклы Барби. Пионерские значки, марки, открытки – все по рубль-два.

Искушенные коллекционеры могут найти на прилавках деревянные счеты (среди них и абаки). Ждут своих новых хозяев побитые пиалы, погнутые велосипедные спицы и даже одноглазая игрушка кота Леопольда.

«Девочки! Трусы, лифчики по червонцу!». «Покупаем лыжные палки!». И так каждые выходные с девяти утра до шести вечера.

Вредная приставучая торговка-старушка всучила мне «Историю российской журналистики» за пятнадцать рублей. Я взяла книгу, думаю об истории своей профессии надо что-то знать.

Вера Николаевна Акбашева (так звали торговку) – продавец бэушных товаров со стажем. Она работает в этом бизнесе аж с 1980-х годов. По ее деятельности можно изучать историю российских блошиных рынков.

В восьмидесятых она работала на легендарной Тушинке, известной как лучший бэушный рынок столицы. Рынок на Сухаревке Вера Николаевна уже не застала – он просуществовал до 30-х годов. Здесь можно было приобрести любую вещь от иконы из Византии до первопечатных книг.

В девяностых годах началась активная борьба с «вредителями», уничтожили почти все барахолки, дабы они не портили городского пейзажа. Акбашева на время осталась без работы. Но сегодня укрепилась тенденция возрождения «блох», и у продавцов вновь появилась возможность представить свои товары искушенной публике.

«Торговля идет потихоньку. Как ни странно, на прошлой неделе старые чугунные сковородки пораскупали, а раньше продала партию чугунных утюгов. Недавно молодожены купили у меня старое деревянное корыто. Взяли какое-то старье, а новый ковер никто не замечает!»

Народу на ярмарке — тьма. Неподалеку молодые влюбленные приобрели песец всего за двадцатку. А правильно, чего добру пропадать!

И как на обычном рынке без перебранки никуда.

— Какие сто рублей? – голосил юноша, облаченный в оранжевые брюки и синюю куртку. – У этих очков душки нет, да и стекло надтреснуто!

— Эх, винтаж… Бери за шесток… Только не ори, клиентов распугаешь, колокол вечевой.

Да, винтажа на Марке навалом. Таких охотников за древностями тут немеренно. Что в магазине из винтажной одежды будет стоить две тысячи, здесь купишь за сотню. Но на этих развалах среди хлама иногда можно отыскиваешь и настоящую жемчужину. Для этого антиквары приходят сюда на рассвете и с фонариками бродят по барахолке.

После длительной прогулки по рыночным рядам я просмотрела свой улов. В сумке обнаружила засаленные карты Таро, фарфоровую фигурку собачки, парочку советских книг и колготки за пять рублей, которые мне продали на выходе. Представляю, каждая проданная мне бэушная вещь в моих руках обретает новую жизнь. Платформа Марк, словно реальная машина времени, странным способом обеспечивает связь поколений.

Получается, «блошками» сейчас величают ярмарки товаров, вышедших из массового пользования. Пик их популярности был в 30-40х годах. Тогда «болела» вся Европа, «блохи» были повсюду: во Франции, Италии, Германии, Англии. Они считались национальным достоянием. Времена даже не смогли до конца искоренить это явление. Знаменитые рынки Пюс и Вьив важны для Парижа так же, как Монмартр и Лувр. Сюда до сих пор ходят на экскурсии туристы, поэты и дизайнеры черпают здесь вдохновение, а кто-то просто охотится за туфлями Эдит Пиаф или Греты Гарбо. Самая известная барахолка в Риме. Она достигает четырех километров. На Парта-Портезе частенько хаживает модельер Армани. В Лондоне сохранился настоящий раритет среди блошиных рынков. Он берет начало со времен королевы Виктории. Портобелло уникален: по его развалам можно изучать историю целой монархии.

Из этого «похода» на блошиный рынок я извлекла много полезного, а главное поняла основное отличие нашей барахолки от европейской. У них такие рынки – местная достопримечательность, национальное сокровище. Для российских людей – это шанс выжить. В наших городах «блохи» появляются не от сладкой жизни, а скорее от безысходности. 

Александра ЕРМАКОВА