По крайней мере, в первой половине дня для меня этот великий праздник был полным обломом. 

9 мая, в 10 утра наши домжуровцы должны были собраться у Большого театра возле фонтана, чтобы сделать несколько интервью с ветеранами и подготовить репортаж о Дне Победы. Но на место встречи я не смогла добраться.

Первый облом поджидал меня на Театральной — милиция перекрыла все выходы из метро. Пришлось делать пересадку и ехать на Лубянку, но и там выход в город перекрыли. Так что на улицу я вышла, лишь пройдя через здание «Детского Мира».

Но, как оказалось, Служба безопасности в тот день явно постаралась — к фонтану у Большого театра было не подступиться. Больше двух часов я протопталась возле разных заградительных решеток. Менты объяснили мне, что для прохода нужен пропуск или приглашение, пообещали открыть проход в 12 часов, но и после окончания шествия заграждения не убрали. Им ежеминутно приходилось любезно «отфутболивать» тех, кто хотел пройти на площадь без приглашения. Они выпроваживали на хорошем английском языке даже многочисленные иностранные группы, желавшие воочию посмотреть празднование Дня Победы.

Всё, что мне довелось увидеть — это мелькавшие вдали флаги демонстрантов.

Мужчина, приехавший с семьёй на праздник и наткнувшийся на кордоны, искренно возмущался пусть банальными, но очень понятными всем стоявшим у заграждения фразами типа: «А мы что — не люди?!»

Наш терпеливый народ тихо с ним соглашался, но всё-таки высказывал понимание: «А что, милиция? Они, служивые, приказ выполняют».

После 12 часов ждавшие услышали взволнованные крики, доносившиеся из милицейской рации: «Здесь прорываются!»

— Не наши ли это домжуровцы? Вот бы к ним, — подумала я.

И не ошиблась.

В фоторепортаже о праздновании 9 Мая, который я подготовила, к сожалению, фигурируют в основном охранная служба, заграждения, служебный транспорт. И где-то вдали ветераны, идущие по пустой площади. Наверняка им было бы приятнее, если бы их приветствовали стоящие вдоль бордюров люди, видели их с медалями и транспарантами, надписями воинских частей, дарили им цветы, которые на самом деле многие принесли для встречи с ними.

И всё-таки яркое впечатление на празднике мы получили: прямо над нами неожиданно пролетели истребители. Они промчались на огромной скорости, едва не задевая крыши домов, а над Театральной площадью пустили искромётный фейерверк, похожий на падающие звёзды. Это было эффектно. В боевых условиях таким же образом самолёты выпускают ловушки для ракет.

Несмотря на то, что доступ к ветеранам был преграждён, в этот день я всё-таки взяла интервью у одного из них — командира танка Т-70, вовевавшего на Орловско-Курском направлении, М.А. Захарова

В битве на Курской дуге его танк был подбит, сам он ранен.

Под миномётным огнём его «как котёнка закинули в танк Т-34 и вывезли с поля боя». А медсестра в госпитале спасла его ногу от ампутации, пряча раненого при обходах от врачей после их страшного приговора: «Ампутировать».

Полтора года проведены в госпиталях, ногу вылечили, и по иронии судьбы его работа в основном была на ногах: Михаил Александрович -скульптор, член Союза художников, всю жизнь очень много работал.

Он награждён орденом Отечественной войны II степени, медалями.

— Во время боя на Курской дуге дышать было нечем , — сказал он в ответ на мою просьбу рассказать о битве.

— Причина?

— От выхлопных газов. Все танки работали на солярке. 

— А были танки, работавшие на другом топливе?

— Американские танки заправлялись бензином. Но наши говорили, что лучше бы американцы присылали нам металл. Они вспыхивали как спички. 

— Так значит, американские танки были у нашей армии уже во время битвы на Курской дуге? А были танки из других стран?

— Английские танки. Очень красивые машины. 

— А какую ещё технику поставляли союзники в тот период?

— Наши лётчики летали на американских самолётах. По их мнению, это очень хорошие самолёты, особенно «Аэрокобры». 

Остались у меня ещё незаданные вопросы, но танкист-скульптор перенёс инфаркты, а воспоминания о войне для него очень тяжелы. Надеюсь продолжить нашу с ним беседу в следующий раз.

Это интервью я взяла, увы, не у Большого театра, а у себя дома. Этот ветеран — мой родной дед!

Но всё-таки очень хотелось пообщаться со старыми вояками после их праздничного шествия: вдруг там были его однополчане? 

Анна ЗАХАРОВА