Заметки юной журналистки 

Четверг. Журфак МГУ, подготовительные курсы. Третий этаж. Наша 14-ая группа «коррекции», как мы её ласково называем, стояла в коридоре и ждала начала занятий. По лестнице, около которой мы все разместились, пробежала какая-то рыженькая девчонка. Многие тут же начали перешёптываться. Одним ухом я услышала, что она, видимо, особа небезызвестная; другим – разговор о каком- то сериале. Моя одногруппница прояснила дело.

— Ты вообще как, ящик такой, телевизором называется, включаешь? Всё-таки в журналисты решила податься…

— Не-а, не смотрю эту дрянь… 
Все стоявшие в приделах видимости засмеялись. Подружка продолжила.

— Есть такой сериал “Моя прекрасная няня”. Вот эта девчонка там в одной из главных ролей.

Потом мне сказали, что я – тормоз, и что по — страшному отстаю от жизни.

Суббота. Пошла с мамой в “Перёкрёсток”. Мама направила меня налево завешивать фарш для собаки, а я почему-то двинула прямо по курсу к журнальному стенду. Из-под нехилой стопки тоненьких газетёнок выглядывал “Еlle girl”, на который я сразу обратила внимание. Знакомое, но ещё не до боли лицо на обложке. Рыжие кудряшки… Да, да, да, именно!!! Рыжеволосая девчонка с курсов! Кстати, надо хоть посмотреть, как её зовут. Ага, вот здесь написано. Ка-тя Ду-ба…Как??? Ду-ба-ки-на? Что это меня так удивляет, фамилию, что ли, где- то слышала? Да наверняка, её же вся страна знает. Что это я так разволновалась?

Наверное, я действительно стопроцентный тормоз, потому что только минуты через четыре, миновав витрину с йогуртами, сообразила, что раньше мы с Катей Дубакиной учились в параллельных классах. Или я была на класс старше? Но суть в другом. Я её каждый день видела в столовой, мы, помню, постоянно опаздывали по средам и, когда переобувались, сталкивались в раздевалке. А на школьной экскурсии по религиозным центрам Москвы сидели в автобусе рядышком: я с Наташкой, и она со своей подружкой на сиденье за нами. Катя постоянно что-то переспрашивала и уточняла, по-моему, про баптистов. Мы с ней и с другими девчонками обсуждали шмотки и тусовки. Кстати, “Elle girl” я сроду не читала, это она мне его классе в восьмом посоветовала: сказала, что там печатают рецепты вкусного печенья.

Все мысли смешались в кучу малу, я даже в какой-то момент своей тележкой с провизией чуть не сшибла двух бабушек. К Кате слава пришла в четырнадцать, к Пушкину и Шолохову, насколько я помню из рекламы литературного конкурса, в пятнадцать и двадцать два соответственно… (Кстати, такие факты нужно знать наизусть, “всё-таки в журналисты решила податься!”). А мне недавно стукнуло семнадцать, и никакого толку!.. Я погрузилась в какие-то философствования. Можно сказать, я видела Катю в четырёх измерениях: в школе, в жизни, в глянце и на телеэкране. Начала что-то сравнивать и анализировать.

Дома первым делом залезла в Интернет на сайт “Няни”. Катя Дубакина. Столько ссылок, фотографий, форумов… Щёлкнула на последнее, и оказалась на одной из многочисленных страниц с сообщениями. Многие девчонки предлагают Кате свою дружбу, фанаты спрашивают номер мобильного и умоляют своего рыжеволосого кумира соизволить ответить им хоть на что-то.

Телезвёзды не рождаются таковыми. Они тоже, как и все, получают двойки и опаздывают на математику. Только в определённый момент эти ребята выбиваются в знаменитости, а потом заставляют некоторых из нас задумываться обо всех этих вещах.

Воскресенье (16 октября). Из тех гостей, каких я повидала у Мезенцева в Школе тележурналистики, рекламы и паблик рилейшнз на своём веку (хожу сюда месяц), Владимир Мукусев показался мне самым интересным человеком.

Обычно гость садится на одинокий стульчик посреди сцены и рассказывает нам о своём творческом пути и о всевозможных подвигах во имя спасения человечества. В этот день всё прошло иначе.

Мукусев предложил вместо лекции провести практическое занятие. Он многих приглашал на сцену, обыгрывал интервью и репортажи. Рассказывал, как зрителя подводят к той или иной позиции.

Потом в ход пошли видеоматериалы. Журналист принёс с собой кассету со своими выступлениями в восьмидесятых, девяностых и самых последних годах. Он затрагивал всяко-разные вечные темы в своих работах. Рассказывал нам наиболее интересные эпизоды. 
В какой – то период, когда, как любят выражаться взрослые, в магазинах нечего было купить, Владимир Мукусев побывал в одном из детских домов и попросил мальчишку, которого пару дней назад туда привезли, спеть любую песню. Пацан исполнил “Прекрасно и далёко”, причём так искренне, глубоко и душевно всё переживая, что к концу его пения на глазах всей съёмочной группы выступили слёзы.

Мукусев не выдержал и обнял паренька, оператор это заснял, а вся команда позаботилась о том, чтобы передача вышла в эфир именно в таком виде. Вышла! Потом в детдом начали забрасывать посылками, стали приезжать и звонить люди, желавшие усыновить голосистого мальчугана. Грустно, никому в голову не приходила мысль, что вышеупомянутый детдом в стране не единственный, и таких ребят, как этот, полно, просто о них никто не знает. Возможно, у них нет ни слуха, ни голоса, и … что дальше?

Дальше я действовала в своём репертуаре: попробовала узнать об этом герое дня нечто новое, но разведала только информацию о девяностых годах его карьеры. Фамилия Мукусев стала на телевидении запрещённой, а за использование его работ журналистов увольняли с работы. 

Маша ФРИММЕР, 
Школа журналистики в Домжуре