В начале сентября в школу к нам пришла женщина из городской администрации, чтобы рассказать о новом мосте, что уже начал строиться и о том, как легко будут ездить люди из одного района в другой. До этого у нас в городе было два моста — пешеходный (висячий) и автомобильный, на котором в часы пика машины образовывали единый пазл пробки. Взрослые опаздывали на работу, дети в школу, студенты в университет, магазины открывались позднее, скорая помощь не успевала на вызовы. Все стояли. Все были недовольны.

Когда женщина закончила говорить, в зале стояла тишина. Потом, робко и неуверенно прозвучал первый вопрос.

— А что же будет с заливным лугом, в непосредственной близости от которого происходит строительство?

Луг появился тут еще до монахов, основавших Саровский монастырь и по сути сам город, в 1691 г. Использовался сначала как огород, позднее на нем пасли скот, и в конце концов был признан памятником природы. В ответ на вопрос нам терпеливо повторили, что этот мост нужен людям и что для этого не жаль пожертвовать каким то лугом-огородом.

Дома я услышала эту же мысль от родителей, потом от учителей и одноклассников, мечтающих поскорее стать взрослыми и серьезными людьми. Мне внушали это сотни раз, дублируя друг друга, словно боясь, что я не поняла, словно ожидая протест с моей стороны. Но его не было.

Раз довелось мне проходить по местам строительства.

Гудели экскаваторы, загребая песок и грязная, отвратительного темно-бурого цвета река текла за ними. Вековые сосны, как мертвые гиганты гнили в болоте, куда их бросили «добрые» строители моста. Словно кто-то лицемерно разорвал моё детство, как порой взрослые рвут детские рисунки, даже не задумываясь об их важности. А ведь там, на противоположном берегу, да-да, там, где сейчас насыпана груда бездушных камней, мы гуляли с бабушкой в детстве.

Как сейчас, помню, утром мы купались, потом завтракали на берегу реки, наслаждаясь открывающимся видом на величественные сосны, за которыми прятался заливной луг. Потом снова купались, или шли гулять в маленькую рощицу, где таинственно бормотало болото, в котором, как я верила, обитали злые и страшные кикиморы. Росла клюква, столь кислая и столь желанная, особенно после того, как вдоволь набегаешься, играя в прятки, или в догонялки. Где-то вдали пели колокола старого монастыря, и мир застывал, заслушиваясь их причудливой мелодией. Пели птицы, гнездившиеся на самых верхушках деревьев, но порой подлетавшие так близко, что кажется стоит протянуть руку и ты прикоснешься к их мягким перышкам. При малейшем дуновении ветерка слышался шепот лета, травы и деревьев. А по вечерам, когда звездный купол раскрывал над головами свои простирающиеся до края вселенной объятия, мы сидели на крылечке, слушая песнь леса и воды и думая каждый о чем-то своем.

Где все это?

Скоро здесь поедут сотни машин и сотни людей день за днем будут бешенными маятниками скользить туда-сюда, постоянно уходя, чтобы снова вернуться к нагретым местам. Дома, машины, и через пару-тройку лет здесь просто нечем будет дышать.

Огромной ледяной волной накатила на меня тоска. Тоска по нетронутому и невинному, по детству и бабушке. Тоска по прекрасному заливному лугу, где в далеком прошлом, паслись коровы, а монахи возделывали свой скромный урожай.

Баканчева Ирина

Ученица 10-го класса, МБОУ Лицей№15, им. акад. Ю.Б. Харитона, Нижегородская область